Бабки. Татьяна Филатова

обязательно, – улыбнулась Ягарья. – Она в деревню частенько вашу захаживает за мукой. Боится девка, обижают ее там. Вдруг, когда увидите, не сочтите за трудность, заступитесь за нее. Ей приятно будет, она молодая еще, сама за себя постоять не может, а вам перед Богом зачтется.

      Провела Ягарья Павловна тех женщин из усадьбы своей, которую люди местные Ведьминой прозвали. Пускай и так, зато жилось спокойно, не мешал никто и правила свои не навязывал.

      Глава 2

      Шло время. Настасья перезимовала среди девушек и женщин, живущих вдали от всех рядом с брянскими лесами. Удивительно для нее было то, что именно здесь она стала совсем редко пользоваться своим даром, какой передался ей от матери. Ей он здесь совсем не требовался. Сестры, как она их называла, жили в мире и согласии, делали все сообща и дружно. Шептухи частенько нависали над отварами своими да над снадобьями, что людям в деревню продавали, но больше чудес и колдовства Настя не видела. Так и не выпытала она ни у кого, каким же особенным даром Маруся-то обладает. Знала только наверняка, что Таня – целительница и к тому же сильная. Знала, что Ягарья судьбу предсказывает и глазами по-особому может смотреть так же, как и сама Настя. Поговаривали, что она еще много чего умеет, но Настя не спрашивала, чтобы не казаться пытливой.

      Как-то Ягарья сказала:

      – Нельзя знать свою долю наперед. Это тяжкое бремя. Вот я знаю свою, оттого мне и тяжело на душе. Мне неведомы точный день, точный час, но в общем, что приключится со мной, разглядеть могу. То ли дело дар – видеть, что уже было. Чего такого страшного в том, чтобы подсмотреть за тем, что уже прошло и что уже не изменить? Когда меня просят предсказать судьбу, я почти всегда отказываю. Негоже человеку Бога обманывать.

      Но то, что война надвигалась, Ягарья Павловна знала наверняка. И всем своим в усадьбе своей говорила об этом. Люди в деревне, как и во всей стране, могли только догадываться. А враг времени не терял и готовился к нападению…

      Как только снега сошли, девицы в необычной усадьбе у леса принялись землю копать да засаживать ее семенами и рассадой. Работали все, работали много, работали больше обычного. Цыпляток больше развели, бычка, что под Рождество родился, оставили. Кабанчик, которого Павловна осенью прикупила, перед тем, как на засол пойти, после себя от свинки их оставил потомство: семерых розовых поросяток. А еще погреба ширились под домами бревенчатыми. Давно уже девицы те научились мужской работе. И пару деревьев, пускай и работали долго, но повалить смогли. Да за зиму из них лавок настругали. И хотя у мужчин лучше бы вышло, зато все сами, никому не заплатив и ни от кого укоры не выслушивая за то, что они не такие, как все.

      А в Гобиках все насмехались над ведьмами. Некоторые даже хотели заявить на женщин, что жили под лесом, «куда следует», проверить, есть ли у них документы какие. Да только боялись проклятий за то навлечь на себя. И верно боялись. Не все сговорчивые в усадьбе были, как Ягарья, и чары свои на месть тут же бы направили. Потому Ягарья и держала всех подле себя, чтобы избежать острой вражды с людьми. Знала, что,