Бабки. Татьяна Филатова

прячется, а когда помер, к Ягарье сюда стряпчий приезжал, наследство привез. Не знаем мы, что там, но, думаю, папенька единственную дочь без копейки не оставил. Оттого у нас и коровы завелись, и козочки, и свинки. И банька не сама по себе выстроилась. Не все гаданием да приворотом заработать можно, – Никитична рассмеялась.

      – У меня тоже деньги есть, – сказала Настя.

      – Вот пускай и будут, – строго приказала женщина. – Война только началась. Неизвестно, что с нами будет, да как жить потом. Если это «потом» настанет…

      Таня мальчишку подлечила, треснувшее ребро срослось у парня, боль ушла.

      – А ты добрая, – сказал он Тане.

      – Вот видишь, я же говорила тебе: поглядим – ведьма я аль нет, – улыбнулась девушка.

      – Если и ведьма, то хорошая.

      – С нами пока поживешь, пока мамка твоя не вернется.

      – А если она не вернется? – спросил мальчик.

      Таня задумалась.

      – Вернется, куда она денется, – печально ответила девушка. – А коли не вернется, будешь на службе у нас. А там и батька с войны придет.

      – Не придет, – Володя понурил голову, – немцы сказали, что всех убьют. И папку моего уже, наверное, убили.

      – Они брешут, – спокойно сказала Таня. – Брешут, ей-богу. Ты видал, как они нашу Ягарью Павловну испугались?

      – Мне мамка про нее рассказывала, – сказал Вова, – называла ее злой бабой Ягой.

      Татьяна рассмеялась.

      – Ну, если Павловна – баба Яга, то я – кикимора болотная, – она скривила рожицу, отчего Володя захихикал. – Все у нас будет хорошо, – сказала она и обняла мальчишку. Но на душе ей было совсем не радостно. Возможно, она хотела, чтобы это ее сейчас также кто-то обнял, пообещав, что все будет хорошо. Непременно будет.

      Доносились до Ведьминой усадьбы иногда звуки страшные да вспышки огненные.

      – Это наши их так? – спросила Маруся.

      – Боюсь, что нет, – ответила Павловна, – это немцы по земле нашей бьют… Вперед продвигаются, нелюди ненасытные.

      – Хоть от нас отстали.

      – Нет, Маша, не отстали, – повернулась к девице Ягарья, – они только воздуха нашего нюхнули, но им этого мало. Не думай, что одним разом отвадили врага. Лети, Маруся, только почуешь неладное – лети, Богом молю, ласточка ты моя.

      Недолго ждать пришлось. Трое из тех шестерых, что приходили три дня назад, пришли снова к усадьбе. Без командира своего. Никак попутали что-то.

      Шура мимо пробегала с ведром воды. Опрокинула она его, когда увидела наставленные на нее три автомата.

      – Тихо, – шепнул один из немцев и приставил палец к своим губам. Больше по-русски он не говорил.

      Испуганная Шура руки вверх подняла, а глаза отчаянно забегали: искала своих. Только не было никого рядом.

      Немец махнул автоматом, указывая Шуре, куда ей идти. Девушка тихо зашагала в сторону леса, трое немцев шли за ней. Отойдя немного дальше от усадьбы, зайдя за первые деревья на границе с лесом, немцы остановились.

      – Zieh deine Kleider aus, – сказал один из них.

      Шура,