Рапорт. Продолжение. Белогвардейский роман. Владимир Положенцев

II, заверяя его в искреннем уважении и дружбе. Писал на немецком: Войско Донское не находится в состоянии войны с Германией, просил признать его самостоятельной республикой (до полного освобождения России от коммунистов), остановить продвижение немецких войск на Донскую землю, прислать необходимое для борьбы с большевиками оружие, находящееся под контролем германских войск на Украине.

      Вильгельм согласился на эти просьбы. Оружие пошло от немцев через гетмана Скоропадского. Войско Донское – Родина, Россия – мать, – говорил атаман Краснов. И немалую часть винтовок, огнеприпасов, пушек, а вернее, треть, передавал Добровольческой армии Деникина.

      Образовался страшный парадоксальный круг – Добровольческая армия, связанная одной цепью с союзниками, принимает оружие от кайзера! При этом Деникин видел в этом «измену друзьям», сторонился как мог атамана, но оружие брал.

      Между добровольцами и казаками не было дружбы. В Новочеркасске офицеры Добровольческой армии часто кутили в кабаках, причем со скандалами. Придумали даже обидное определение «республики» – «Всевеселое Войско Донское». Донцы же окрестили добровольцев «странствующими музыкантами». Мол, казаки, родом из этих мест, воюют с большевиками за свою землю, а добровольцы – пришлые, им вообще нет дела до «Дона».

      Генерал Деникин был убежден: Россия должна быть Единой и Неделимой, никаких самостоятельных республик, никакого Войска Донского, только Донская область или край с некоторой автономией, в составе Великой страны. В его штабе говорили: Войско Донское – проститутка, продающая себя тому, кто ей заплатит. А зачем же тогда оружие у нас от немцев берете? – возражали донцы. Если Войско Донское проститутка, то Добровольческая армия есть кот, пользующийся ее заработком и живущий у нее на содержании.

      Деникин делал все, чтобы Войско Донское стало частью Добровольческой армии, подчинялось единому белому командованию. Краснов по этому поводу говорил на Круге, что разрушая Донское войско, генерал рубит сук, на котором сидит.

      «Да, господа, – ораторствовал атаман. – Добровольческая армия чиста и непогрешима. Это я, Краснов, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах Тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии. Весь позор этого дела лежит на мне!»

      Атамана поддерживали многие, не только военные. Деникин не мог не знать, что «соглашательство» с немцами позволило донцам наладить мирную жизнь в своих станицах, разрушенных и разграбленных большевиками. Заработала как прежде торговля, банки, независимая пресса, предприятия. Люди измученные «красными варварами», наконец-то, вздохнули свободно.

      Союзники тоже оказались в странной ситуации: они морально поддерживали Белую армию, осуждали самостийность и «предательство» Дона, но сами поставить в достаточном количестве оружие добровольцам не могли или не хотели, а потому просто выжидали. Немцы же, сначала рассматривали добровольцев как нейтральную сторону, но видя «упрямство» Деникина, стали считать его