Привидения. Столпы общества. Строитель Сольнес. Генрик Ибсен

С того самого момента вы, наш друг и постоянный гость, больше не показывались в нашем доме.

      Пастор Мандерс. Да вы сейчас же после этого переехали из города.

      Фру Алвинг. Да, и вы ни разу не заглянули к нам сюда все время, пока был жив мой муж. Только дела заставили вас затем посещать меня, когда вы взяли на себя хлопоты по устройству приюта…

      Пастор Мандерс (тихо, нерешительно). Элене… если это упрек, то я просил бы вас принять в соображение…

      Фру Алвинг. …Ваше положение, звание. Да. И еще то, что я была женщиной, убегавшей от своего мужа. От подобных взбалмошных особ надо вообще держаться как можно дальше.

      Пастор Мандерс. Дорогая… фру Алвинг, вы уж чересчур преувеличиваете…

      Фру Алвинг. Да, да, да, пусть будет так. Я только хотела вам сказать, что суждение свое о моей семейной жизни вы с легким сердцем основываете на ходячем мнении.

      Пастор Мандерс. Ну, положим; так что же?

      Фру Алвинг. А вот сейчас я расскажу вам всю правду, Мандерс. Я поклялась себе, что вы когда-нибудь да узнаете ее. Вы один!

      Пастор Мандерс. В чем же заключается эта правда?

      Фру Алвинг. В том, что муж мой умер таким же беспутным, каким он прожил всю свою жизнь.

      Пастор Мандерс (хватаясь за спинку стула). Что вы говорите!..

      Фру Алвинг. Умер на девятнадцатом году супружеской жизни таким же распутным или, по крайней мере, таким же рабом своих страстей, каким был и до того, как вы нас повенчали.

      Пастор Мандерс. Так заблуждения юности, некоторые уклонения с пути… кутежи, если хотите, вы называете распутством!

      Фру Алвинг. Так выражался наш домашний врач.

      Пастор Мандерс. Я просто не понимаю вас.

      Фру Алвинг. И не нужно.

      Пастор Мандерс. У меня прямо голова кругом идет… Вся ваша супружеская жизнь, эта долголетняя совместная жизнь с вашим мужем была, значит, не что иное, как пропасть, замаскированная пропасть.

      Фру Алвинг. Именно. Теперь вы знаете это.

      Пастор Мандерс. С этим… с этим я не скоро освоюсь. Я не в силах постичь… Да как же это было возможно?.. Как могло это оставаться скрытым от людей?

      Фру Алвинг. Я вела ради этого неустанную борьбу изо дня в день. Когда у нас родился Освальд, Алвинг как будто остепенился немного. Но не надолго. И мне пришлось бороться еще отчаяннее, бороться не на жизнь, а на смерть, чтобы никто никогда не узнал, что за человек отец моего ребенка. К тому же вы ведь знаете, какой он был с виду привлекательный человек, как всем нравился. Кому бы в голову пришло поверить чему-нибудь дурному о нем? Он был из тех людей, которые, что ни сделай, не упадут в глазах окружающих. Но вот, Мандерс, надо вам узнать и остальное… Потом дошло и до самой последней гадости.

      Пастор Мандерс. Еще хуже того, что было?

      Фру Алвинг. Я сначала смотрела сквозь пальцы, хотя и знала прекрасно, что творилось тайком от меня вне дома. Когда же этот позор вторгнулся в эти стены…

      Пастор Мандерс. Что вы говорите! Сюда?

      Фру