Грибники 1,5. Вложенное пространство. Вера Флёрова

сказал он. – Что-то другое. Они непрозрачные.

      – Но… как?

      – Другой мир, другие технологии.

      – Выглядят, как живые.

      Люди в прозрачном кубе двигались, демонстрируя обычный, неинтересный кусок быта. Наблюдая за ними, Эйзен понял, что их время идет по кругу, и цикл составляет около десяти минут, по истечении которого все их движения повторяются сначала.

      Понаблюдав три таких цикла, он заметил, что один из людей, первые два цикла ставивший свою чашку четко в мокрый круг на столе, на третий раз поставил ее чуть левее.

      А потом, проходя своим обычным маршрутом – от чайника мимо двух стульев, похожих на венские – не скользнул взглядом по краю своего бытия, а поднял взгляд и посмотрел в глаза Эйзену.

      – Господи…

      Отскочив назад, герцог больно стукнулся о колонну.

      Джафар обернулся.

      – Яша, – замирающим голосом произнес Алексей, – они… они живые!

      Джафар бросил попытки прочитать табличку на соседнем экспонате и подошел к кубу.

      – Один, – срывающимся голосом пояснил Эйзен, – на меня посмотрел! Господи… я думал… все это иллюзия… все это вложенное пространство… все эти строения… они могли просто быть древними… но эти… это… откуда оно?

      Некоторое время понаблюдав, Джафар сказал:

      – Они похожи на актеров одной сцены. Их временной отрезок каждый раз запускается заново, и они живут его как в первый раз.

      – Но в то же время не в первый, – подхватил Эйзен. – Вселенское время… текущее мимо них. Оно влияет. И если для них это один и тот же цикл, то для стороннего наблюдателя, то есть для нас, он поделен на множество, которое выстроилось перед нами в ряд.

      – Самое ужасное, если они помнят все свои предыдущие циклы.

      – Не может этого быть, Яша! – горячо возразил Эйзен. – Скорее всего им до сих пор кажется, что они в своем мире и пьют чай первый раз…

      – А на самом деле они здесь испокон веков.

      Беловолосый человек, сидящий неподвижно, внезапно скосил глаза и посмотрел. На этот раз на Джафара.

      – Такое чувство, что он меня видит, – сказал Джафар, отодвигаясь. – Знаешь… мы ведь сами можем быть этими людьми. Ну, когда у нас дежа вю, например. Возможно таким образом нам приоткрывается истина о том, что мы сидим в таком же кубике и делаем что-то в миллионный раз.

      Эйзен, не отрывая взгляда от содержимого куба, сделал несколько шагов вперед.

      – Стой! – Джафар дернул его обратно. – Не надо. Если это другое время, то сквозь него проходит энергия страшной силы. Она тебя разорвет.

      Подобрав с пола цементный обломок, коих повсюду валялось в изобилии, они отошли в угол, и оттуда запустили обломок в куб.

      Едва коснувшись прозрачной грани экспоната, кусок бетона покраснел и взорвался плазмой.

      Куб покачнулся, и люди, словно преломленные водой, на мгновение исказились тоже.

      Герцог вспотел и перекрестился.

      – Больше ничего не кидаем, – сказал Джафар. –