Лето, когда мы пропали. Элизабет О’Роарк

что не хочу лгать. Кэш сейчас временно в так называемом реабилитационном центре, хотя на самом деле это просто какой-то ретрит[4] в Перу с ритуалом аяуаска[5], и я предполагаю, что через месяц ему станет «лучше», и я вернусь. Иногда это настоящее облегчение – встречаться с парнем, который обращается с тобой как с какой-то дрянью, которой, как тебе известно, ты и являешься. Облегчение потому, что тебе не нужно изображать обратное.

      Люк сжимает челюсти.

      – В этом не должно быть ничего сложного.

      Я закрываю глаза. Этот крошечный намек на то, что ему не все равно… Боже, это больно. Игнорирую его, прячу этот момент подальше, бережно заворачиваю и помещаю рядом с моими любимыми воспоминаниями – все они о нем. Я разверну его снова, когда будет безопасно, когда не будет свидетелей.

      Когда ужин заканчивается, Люк встает, собирает тарелки и идет к раковине, не говоря ни слова.

      – Пойду-ка я, наверное, полежу немного на диване, – говорит Донна, – раз уж вы сами здесь справляетесь.

      Я смотрю ей вслед, и в животе все сжимается от тоски. Мне хотелось верить, что она на самом деле не так сильно больна, как говорила, – может, приукрасила картину, чтобы я точно приехала и не передумала (а я могла), – но та Донна, которую я знала, была неутомимой, всегда спешила с запеканкой к любому нуждающемуся или с пакетом одежды, чтобы передать его в фонд Доброй воли. А этой Донне нужно отдохнуть после еды, и она очень медленно ходит. Она действительно скоро умрет.

      Неохотно я иду следом за Люком на кухню. Он стоит у раковины и моет сковородку. Только у него получается мыть посуду так возбуждающе. Только он может мыть сковородку с таким изяществом.

      – Что тебе известно о ее раке? – спрашиваю я, хватая кухонное полотенце и сковородку.

      Он хмурится. Ему явно требуется усилие, чтобы быть вежливым со мной.

      – Совсем немного. Я поискал в интернете – у нее максимум год, и это только с химией, от которой она отказывается.

      Нет. Нет. Должен быть какой-то дорогущий способ продлить ей жизнь, пока не появилось более эффективное лечение.

      – Наверняка есть какие-нибудь исследования. Я попрошу кого-нибудь все разузнать. Может, в Стэнфорде…

      Он хватается за столешницу.

      – Она не этого хочет. Она не хочет, чтобы мы что-то ей покупали. Она не хочет лечить эту гребаную болезнь. Она просто хочет, чтобы ты была здесь.

      – Иногда люди не хотят того, что будет лучше для них, – огрызаюсь я.

      Он разворачивается и смотрит на меня в упор, его глаза сужаются.

      – Ты действительно считаешь, что мне нужно это объяснять?

      Люк слишком хорошо знает о желании иметь то, что принесет только беды.

      Полагаю, мы оба знаем.

      Мы заканчиваем с посудой в тишине, потом идем к Донне в гостиную. Я присаживаюсь с одной стороны от нее, а Люк с другой, как обычно широко расставив колени и положив руку на спинку дивана. Он выглядит подтянутым даже в расслабленном состоянии.

      Мы смотрим одно из тех шоу-расследований, где главный герой все время многозначительно смотрит

4

Международное обозначение времяпрепровождения, посвященного духовной практике. (Прим. ред.)

5

Так называемый напиток силы, способствующий очищению и исцелению. (Прим. ред.)