Лето, когда мы пропали. Элизабет О’Роарк

не ожидала, что она добилась такого же обещания от Люка. Вхожу в прихожую и будто попадаю в прошлое – словно вот-вот из кухни неторопливо выйдет Дэнни, лицо горит от пребывания весь день на воде, волосы до сих пор влажные, – но остальная часть дома изменилась. Гостиную увеличили, в столовой теперь можно усадить до тридцати человек, кухня вдвое больше по площади.

      Донна с гордостью показывает мне огромную новую кладовую, уже наполненную закусками.

      – Есть хотите? – спрашивает она.

      Я качаю головой.

      Люк фыркает.

      – Тебя ожидают интересные три недели. Ни текилы, ни лобстеров.

      Излишества моего образа жизни звучат из его уст нелепо, особенно учитывая, откуда мы оба родом, а ведь это даже не мои излишества. Я не писала тот райдер[1] для тура и не публиковала его в прессе, но до сих пор за это расплачиваюсь.

      – Это мой менеджер, а не я, – отвечаю я устало. – Ты действительно думаешь, что я буду есть лобстера перед шоу?

      Он бросает на меня убийственный взгляд.

      – Откуда мне вообще знать, чем ты занимаешься перед шоу?

      В точку, Люк. Думаю, ниоткуда.

      Донна встревоженно смотрит на нас, а затем скрывает беспокойство за вымученной улыбкой.

      – Я собиралась поселить вас с Люком в пристройке. К нам рано утром приедут двое детей. Они могут спать в основном доме, а вам не придется переезжать. Вас это устроит?

      – Конечно, – отвечаю я, бросаю взгляд на Люка и быстро его отвожу. Он не хочет находиться рядом со мной. Я не хочу находиться рядом с ним. Этот визит становится все интереснее и интереснее.

      Донна провожает нас к пристройке и открывает дверь слева. Там стоит кровать и тумбочка – больше ничего. Стены голые, а окна выходят на просторный задний двор. Нам пришлось снести здание позади дома Донны, чтобы это стало возможным. Это будет хорошее место для детей. Хорошее место для любого, кто придет из такого дома, как мой. Я смаргиваю слезы и с трудом сглатываю, стараясь держать себя в руках. Из всего этого проклятого бардака может выйти что-то хорошее, но я бы предпочла, чтобы его не было изначально.

      – Небогато, я знаю, – говорит она.

      – Ты же знаешь, как я росла. – Я слегка улыбаюсь. – Если есть, где спать, меня уже устраивает.

      Она обнимает меня за плечи.

      – Я видела, где ты сейчас останавливаешься. Полагаю, ты привыкла к гораздо большему.

      Она права. Я стала тем человеком, который выражает недовольство, если уборку номера не успели завершить, когда я до него добираюсь; который выходит из себя, когда нет свободного люкса. И в то же время я постоянно жду, когда потеряю все это. Не проходит и дня, чтобы перед сном, хотя бы отчасти, мной не овладевало предчувствие, что меня снова выдернут из этой жизни, – рука отчима крепко обхватит мою лодыжку и потянет на пол, чтобы наказать за какой-то проступок; или Джастин потребует выйти на улицу, чтобы не разбудить моего брата. Может, именно поэтому я не особо возражаю, когда Кэш груб со мной, – потому что я переживала и

1

Перечень условий и требований, предъявляемых артистом или музыкантом к организаторам выступлений. (Прим. ред.)