Приключения обезьяны (сборник). Михаил Зощенко

Сложил новенькие бумажки и тяжко так улыбнулся.

      – Это все так, сказал, но к чему такое гонение? К чему вселять дорожных техников?

      А дьякон Веньямин и учитель Гулька обиделись.

      – Выиграл, говорят, раздел нас поп, а будто и недоволен. И чайком даже, поповская ряса, не попотчевал.

      Обиженные ушли гости, а поп убрал картишки, прошел в спальную комнату и, не дожидаясь матушки, тихонько лег на кровать.

      5

      Великая есть грусть на земле. Осела, накопилась в разных местах, и не увидишь ее сразу.

      Вот смешна, скажем, попова грусть, смешно, что попова жена обещала технику денег, да не достать ей, смешно и то, что сказал дорожный техник про матушку: старая старуха. А сложи все вместе, собери-ка в одно – и будет великая грусть.

      Поп проснулся утром, крестик на груди потрогал.

      – Верую, сказал, матушка.

      А сказав «матушка» – вспомнил вчерашнее.

      – Ой, рыбья самка! Сожрала, матушка.

      И не то плохо, что согрешила, а то плохо, что обострилось теперь все против попа, все соединилось вместе, и нет ему никакой лазейки.

      Оделся поп, не посмотрел на матушку и вышел из дому, не пивши чая.

      Эх! И каково грустно плачут колокола, и какова грустная человеческая жизнь. Вот так бы попу лежать на земле неживым предметом либо такое сделать геройское, что казнь примешь и спасешь человечество.

      Встал поп и тяжкими стопами пошел в церковь.

      К полдню отслужив обедню, поп, по обычаю, слово держал:

      – Граждане, сказал, и прихожане и любимая паства. Поколебались и рухнули семейные устои. Потух огонь в семейном очаге. Свершилось. И, глядя на это, не могу примириться и признать государственную власть…

      Вечером пришли к попу молодчики, развернули его утварь и имущество и увели попа.

      Старуха Врангель

      1. Тонкое дело

      По секретнейшему делу идет следователь Чепыга, по делу государственной важности. И, конечно, никто не догадается, что это следователь. В голову никому не придет, что это идет следователь.

      Вышел человек подышать свежим воздухом – и только. А может, и на любовное свидание вышел. Потише, главное. Потише идти, и лицо чтоб играло, пело чтоб лицо – весна и растворение воздухов.

      Иначе – пропал тончайший план. Иначе каждый скажет: «Эге, вот идет следователь Чепыга по секретнейшему делу!»

      – Красоточка, – сказал Чепыга девушке с мешком. – Красоточка! – подмигнул ей глазом.

      Фу-ты, как прекрасно идет! Тоненько нужно тут. Тоненько. А потом такое: а дозвольте спросить, не состоите ли вы в некотором родстве… Хе-хе…

      Тут Чепыга остановился у дома. Во двор вошел. Во дворе – желтый флигель. На флигеле – доска. На доске – «Домовый Комитет».

      – Прекрасно! – сказал Чепыга. – В каждом доме – комитет, в каждом доме, в некотором роде, государственное управление. Очень даже это прекрасно! Теперь войдем в комитет. Тек-с. Послушаем.

      Два человека разговаривали негромко.

      – Ну а о политике военных действий что, Гаврила Васильич? – спросил тенорок.

      – О