Приключения обезьяны (сборник). Михаил Зощенко

комнате.

      – Дозвольте, говорит, пожать ручку. Собственно, к старухе я. Однако некоторое отсутствие старухи принуждает меня…

      – Ничего, – сказал актер, – пожалуйста. Только сдается мне, что старуха пожалуй что и дома.

      – Нету-с. То есть придет сейчас. А дозвольте пока, из любопытства я, спросить, не состоите ли вы в некотором родстве с подобной старухой?

      – Не состою, – ответил актер. – Я, батенька мой, артист, а старуха, ну, как бы вам сказать, – зритель.

      – Тек-с, очень хорошо! – удивился Чепыга. – Гм… Зритель… Вижу образованнейшего человека… Так, может быть, вы с сенаторами какими-нибудь в родстве?

      Тут актер и с кровати приподнялся и в Чепыгу дым струйкой.

      – Угу, говорит, с сенаторами… А насчет старухи какое тут родство: темная старуха – и артист. Я, батенька мой, человек искусства.

      – Вижу образованнейшего человека, – бормотал Чепыга. – И книг чрезвычайное множество… И книги эти читать изволите по профессии?

      – М-да, – сказал актер, – читаю и книги по профессии. К «Ниве» тут приложение – писатель Максим Горький.

      – Тек-с, русская литература. Ну а касаясь иностранной, южной, может быть, новиночки, через передачу. Из любопытства опять-таки.

      – Из иностранной – роль Гамлета, английского писателя.

      – Удивительно, совершенно удивительно… «Гм, однако, какого же вздору я нагородил, – подумал Чепыга. – И он-то как глаз отводит. Вот умная бестия! Гм, и к чему бы это мне про книги? Да, касаясь южной новиночки, через передачу. Опутать может. Ей-богу, опутает».

      «Восьмой час, – подумал актер, вздыхая. – Сробеет Машенька. Непременно сробеет… А молодой-то человек общительный – про книги интересуется».

      – Вы, кажется, про книги интересуетесь? – спросил он Чепыгу. – Так вот тут – Гамлет. Я, знаете, все больше на трагических ролях. Мне все говорят: «Наружность, говорят, у вас трагическая». И я, действительно, не могу, знаете ли, шутом каким-нибудь… Я все больше по переживаниям…

      «Ох, – испугался Чепыга, – плохо! Нельзя так. Не такой это человек, чтобы тоненько. Тут напрямик нужно».

      Застегнул Чепыга пиджак на две пуговицы и встал.

      – По делу, говорит, службы должен допросить вас и установить.

      Испугался актер.

      – Как? За что же установить? За что же допросить, господин судебный следователь, извиняюсь?

      «Сгрябчит, – подумал актер, – как пить дать, сгрябчит…»

      А следователь и руки потирает.

      – Не состоите, значит? Значит, так-то вот и не состоите? А если, скажем, старуха призналась, выдала… Если, скажем, пришла сегодня старуха, гуляючи пришла и, дескать, так и так – выдала…

      – Не состою, господин следователь.

      – Гм, – сказал Чепыга, – прекрасно. Фу-ты, как прекрасно! А не скажете ли мне, касаясь сборищ тайных у старухи, тайных собраний. И не приходил ли кто к старухе в смысле передачи корреспонденции?

      У актера очень дрожали руки.

      – Приходили, господин следователь. Супруга уполномоченного Малашкина приходила… Только я, господин следователь, с детских