Хвост. Алек Янц

что он живет на Горе.

      – Так мы туда идем?! – ноги чуть не тормознули о дорожную грязь. Трудно не знать все улицы и районы родного Села, особенно те районы, куда не стоит ходить. Особенно, когда темно. Особенно девочке. Одной.

      – Я один раз был, мне хватило, – сказал Хач, – карму мне там попортили.

      – А ты разве сам не…

      – Я не оттуда. Я цыган. Поверь, они разницу видят издалека.

      – Ну да, дядя Яна… да, – Соперница понимающе покивала, – иди, иди. Посмотри билет на попозже, чтоб людей поменьше было, ладно?

      – Конечно. Намасте.

      – Так вы сегодня уезжаете? – снова спросила Мышь, когда чернявая голова Хача затерялась вдалеке.

      – Яну нельзя здесь долго оставаться. Плохие воспоминания.

      «Ну да, ты-то его лучше знаешь, жирная наглая…»

      Заткнись. Мы уже решили, что у нас нет шансов.

      – А что?

      Был вариант отметить грубо. Был вариант зарыдать. Но Мышь решила ничего не отвечать и сосредоточиться на предстоящей опасности. В любом селе есть подобное место, а то и несколько: кварталик или частный сектор, огражденный гаражами – если повезет. Или свободно расположившаяся между улицами вереница домов – тогда трындец. Когда выходишь вечером на развилку двух дорог, и одна из них тянется вдоль такой улицы, а по другой идут бродячие собаки – выбираешь собак. Благо, их Гора расположилась на пригорке и существовала обособленно. Мамочка рассказывала, что так было всегда, что жители Горы давно живут среди них, что еще так было еще до Войны. Они были очень сильными, в бою их помощь оказалась неоценима, но после всех согнали в общие кварталы… или они сами туда сбились. Как волки. Но Мышь не предвзята, нет. Просто лучше бродячие собаки, чем идти мимо тех, кто женщину не считает за человека.

      По-хорошему, им бы с Хачом…Цыганом на вокзал, а оттуда позвонить Яну.

      – Он не берет трубку. Уже раз десять набирали.

      – Может, просто заболтались?

      – С Тиграном Рашидовичем-то?

      – Ты его знаешь?

      Мышь тут же представила, как Ян знакомит Соперницу с дядей. И с родителями. И все-таки, очень неприятно – ревновать к такой, как она. Лучше бы Соперница была, как Давалка.

      – Ян рассказывал. Так. Вроде, здесь поворот.

      – Лучше дальше, – предупредила Мышь, – там один алкаш…

      – Как скажешь.

      – Будем проходить мимо коричневого забора, лучше голову опусти.

      – Поняла.

      Они свернули с улицы, поднялись на пригорок. На самом деле, в Селе таких было множество, землю никто даже не пытался уравнять, но конкретно здесь заканчивался свет. Фонари выдернули с корнем, как цветы – у Горы были терки с местным управлением. Хорошо, что еще день. Хорошо, что Мышь не одна.

      Три брата за коричневым забором, которых Мышь так опасалась, сидели на крыльце и играли в карты. Ни один из них не окликнул девушек – не удивительно. Соперница – Толстушка, Мышь страшная. Когда в прошлый раз вот так пошли с Подружкой, все чуть не закончилось плачевно. Мышь подобрала хвост и заметила, что Соперница сделала тоже самое. Вместе преодолевая тревогу, они шли по протоптанным, ничем