Никакая волна. Александр Старостин

запах ее духов.

      – Выстави одну ногу вперед! – Она делает очередной снимок. – Всегда хорошо смотрится, когда вес распределен неравномерно, а корпус чуть наклонен.

      Впервые мне начинает казаться, что у нее есть все шансы сделать карьеру в каком-нибудь журнале. Она еще утрет нос своему приятелю Илье Сизову.

      – Между нами не может быть конкуренции, – говорит Ника о нем.

      – Почему? – удивляюсь я.

      – Ну, он вроде как мой учитель, я знала его еще до того, как занялась фотографией.

      Я позирую на фоне развалин и сам украдкой наблюдаю за ней.

      Ника заговорщически улыбается, садится на корточки, расстегивает молнию на одной из сумок и показывает реквизит для следующей сцены: ленты, свечи и уйму всяких безделушек.

      Ее тонкие руки выкладывают эти сокровища с барахолки прямо на бетон.

      – А еще тут гусиные перья, сухие розы и кусочки цветной ткани, – старательно перечисляет она.

      Ленты тянутся из сумок разноцветными языками. Вместе с ними выпадает и лифчик. Черный с красной окантовкой и толстым слоем поролона для увеличения объема груди.

      Она стыдливо засовывает его обратно и неуклюже шутит:

      – Это не реквизит. Точнее реквизит, но из другой постановки.

      Я сразу догадываюсь, зачем ей такой. Ведь у нее почти нет груди.

      Просто маленькие пупырышки из-под футболки, от которых сложно оторвать взгляд.

      – Надо начинать… – говорим мы с ней почти одновременно. Осекаемся и смеемся. Я замечаю, что при смехе у нее на лбу появляется маленькая вертикальная морщинка.

      Мне становится интересно, с кем она живет. На ее пальце – серебряное кольцо с гравировкой. Может, даже с именем. Его, наверное, подарил тот, кому она радуется при встрече. Он, скорее всего, один из тех папиных сынков, кто разъезжает на дорогущих автомобилях.

      Слушает классику.

      Ходит в театр.

      Кто еще может гравировать надписи на кольцах?

      Ника умелыми движениями быстро меняет объектив на своем фотоаппарате.

      – Для крупных планов должен быть тщательный подход, – поясняет она. – Здесь следует обращать внимание на контур губ и темные круги под глазами. Камера имеет свойство гиперболизировать любые недостатки.

      Любая мелочь может испортить всю картину.

      Несмотря на жаркую погоду, внутри брошенных цехов – холодно и сыро. Пахнет плесенью. Даже в кроссовках начинает хлюпать влага.

      – Мне кажется, лучше встать вот здесь, – говорит Ника и ежится от холода.

      – А может, правее? – Я показываю руками воображаемый кадр.

      Любого из фотографов взбесит подобное. Но Нику это не смущает. Она говорит, что за моими плечами огромный опыт в журнале. Она верит в мое чутье.

      В правила композиции.

      В законы перспективы.

      – Ты вполне можешь меня поправлять, – говорит она.

      Я ощущаю невидимые разряды электротока, которые скользят между нами. Но никто не подает вида. Мы говорим о фокусном