Наши за границей. Николай Лейкин

селянка на сковородке? – обратился Николай Иванович к кельнеру.

      Тот выпучил на него глаза.

      – Селянка, – повторил Николай Иванович – Сборная селянка… Капуста, ветчина, почки, дичина там всякая. Нихт ферштейн? Ничего не понимает. Глаша! Ну как отварной поросенок под хреном? Спрошу хоть поросенка.

      Жена задумалась.

      – Неужто и этого не знаешь?

      – Постой… Знаю… Свинья – швейн. А вот поросенок-то…

      – Ребеночка от швейн хабензи? – спрашивал Николай Иванович кельнера.

      – Швейнбратен?[44] О! я… – отвечал кельнер.

      – Да не брата нам надо, а дитю от швейн.

      – Дитя по-немецки – кинд, – вмешалась жена. – Постой, я спрошу. Швейнкинд хабензи? – задала она вопрос кельнеру.

      – Постой, постой… Только швейнкинд отварной, холодный…

      – Кальт, – прибавила жена.

      – Да, со сметаной и с хреном. Хабензи?

      – Nein, mein Herr, – отвечал кельнер, еле удерживая смех.

      – Ну вот видишь, стало быть, и по карте ничего нельзя потребовать без телеграммы. Говорят – нейн, – подмигнул жене Николай Иванович. – Ну порядки!

      – А как же мы котлеты-то давеча, когда были здесь в первый раз, в платок с тарелки свалили.

      – Ну уж это как-нибудь впопыхах и кельнер не расчухал, в чем дело, а может быть, думал, что и была от нас телеграмма. Да просто мы тогда нахрапом взяли котлеты. Котлеты взяли, деньги на стол бросили и убежали. А теперь, очевидно, нельзя. Нельзя, кельнер?

      – Видишь, говорит, что нельзя.

      – Nein, mein Herr.

      – А ты дай ему на чай, так, может быть, будет и можно, – советовала жена. – Сунь ему в руку. За двугривенный все сделает.

      – А в самом деле попробовать?! Кельнер, немензи вот на э и брингензи швейнкинд. Бери, бери… Чего ты? Никто не увидит. Будто по телеграмме, – совал Николай Иванович кельнеру две десятипфенниговые монеты.

      Кельнер не взял.

      – Nein, mein Herr. Ich habe schon gesagt, dass wir haben nicht[45].

      – He берет… Значит, у них строго и нельзя.

      – Так спроси хоть бутербродов с сыром. Может быть, бутерброды можно, – сказала жена. – И мне что-то есть хочется.

      – А бутерброды можно без телеграммы? – снова обратился Николай Иванович к кельнеру.

      – Бутерброд мит кезе и мит флейш[46], – прибавила жена.

      – О, ja, Madame.

      Кельнер побежал и явился с бутербродами.

      – Ну слава богу! – воскликнул Николай Иванович и принялся есть. – To есть скажи у нас в рынке кому угодно, что есть в Неметчине такой город, где приезжающим на станции обедать и ужинать только по телеграммам дают, – решительно никто не поверит, – рассуждал он, разводя от удивления руками.

      VIII

      Поезд, которого ожидали Николай Иванович и Глафира Семеновна, чтобы ехать в Берлин, должен был прийти в Кенигсберг в час ночи. Лишь только часовая стрелка на часах в буфете показала половину первого, как уже супруги встрепенулись и стали собираться выходить на платформу.

      – Скорей, Глаша, скорей, а то как бы не опоздать. Черт их

44

Жаркое из свинины?

45

Нет, сударь. Я уже говорил, что у нас нет.

46

Бутерброд с сыром и с мясом.