Наши за границей. Николай Лейкин

у меня булки, сыр и икра. Ни прилечь, ни поужинать будет нечем. Ведь этих двух котлет, что мы со станции захватили, для нас мало. Да и какие это котлеты!.. Это даже и не котлеты… Они до того малы, что их две на ладонь уложишь, – вопила Глафира Семеновна.

      – Не кричи, не кричи… На следующей станции пересядем в свой вагон, – уговаривал ее Николай Иванович. – Отыщем и пересядем.

      – Как тут пересесть! Как тут вагон отыскивать, ежели поезд больше двух минут и на станции не стоит! Только выскочишь, а поезд уж и опять в путь… К тому же теперь вечер, а не день. Где тут отыскивать?

      Какой-то немец в войлочной шапке, сидевший с ними в купе, видя их беспокойство, спросил их что-то по-немецки, но они не поняли и только вытаращили глаза. Немец повторил вопрос и прибавил слово «Гамбург».

      – Постой… Мы даже, кажется, не в тот поезд сели. Немец что-то про Гамбург толкует, – испуганно проговорила Глафира Семеновна, обращаясь к мужу.

      – Да что ты… Вот уха-то! Спроси же его, куда мы едем. Ведь можешь же ты хоть про это-то спросить?! Ведь ты все-таки чему же нибудь училась в пансионе.

      Испуг придал Глафире Семеновне энергии. Она подумала, сложила кой-как в уме немецкую фразу и задала вопрос немцу:

      – Ин Берлин вир фарен?[20] Берлин этот вагон?

      – Nein, Madame, wir fahren nach Hamburg[21].

      – Как нах Гамбург? А Берлин?

      Немец отрицательно покачал головой и опять что-то пробормотал по-немецки.

      – Да конечно же, не в том поезде едем, – чуть не сквозь слезы сказала Глафира Семеновна.

      Николай Иванович досадливо почесал затылок.

      – Ну переплет! Беда без языка!.. – вырвалось у Николая Ивановича.

      – В Гамбург, в Гамбург едем… в Гамбург, – твердила Глафира Семеновна.

      – Да спроси ты у немца-то поосновательнее. Может быть, поезд-то гамбургский, а Берлин по дороге будет.

      – Как я спрошу, ежели я не умею! Спрашивай сам.

      – Чему же ты училась в пансионе!

      – А ты чему учился у своих немцев-колонистов и чухонцев?

      – Я учился в лавке, продавая парусину, железо и веревки. За меня в пансион разным мадамам денег не платили. Я счет по-немецки знаю, хмельные слова знаю.

      – Ты хмельные, а я комнатные. Про поезда нас ничего не учили.

      Супруги уже начали ссориться, размахивая руками, но наконец Николай Иванович плюнул, оттолкнул от себя жену, подсел в немцу и показал ему свои проездные билеты. Немец посмотрел их и опять отрицательно покачал головой:

      – Nein. Das ist nicht was. Die Fuhrkarten sind nach Berlin, aber wir fahren nach Hamburg[22].

      – Да Берлин-то будет по дороге или нет? Вот что я вас спрашиваю! – раздраженно крикнул Николай Иванович. – Ну, может быть так, что сначала Берлин, а нахер Гамбург или сначала Гамбург, а нахер Берлин. Нихт ферштейн?[23]

      – О, ja… ich verstehe… Berlin ist dort und Hamburg ist dort. Von Dirschau sind zwei Zweigen[24].

      Немец показал жестами в две противоположные стороны.

      – Здравствуйте! Даже не в ту сторону и едем-то! – отскочил от немца Николай Иванович, поняв, что по дороге не будет Берлина, и набросился на жену: – А все

20

В Берлин мы едем?

21

Нет, мадам, мы едем в Гамбург.

22

Нет. Не так. Билеты на поезд до Берлина, но мы едем в Гамбург.

23

Не понимаете?

24

О да… понимаю… Берлин там, а Гамбург там. От Диршау два пути.