Подлинная история баскервильского чудовища. Михаил Харитонов

этой штуке, – недовольно сказал Майкрофт.

      – Так и было задумано, – ответила его супруга, – я заметила, что ты слишком много времени проводишь в креслах… а не в моей постели, – добавила она с той прямотой, которая бывает уместна только между любящими супругами, чьи чувства выдержали проверку временем, не потеряв ни глубины, ни пылкости.

      Майкрофт улыбнулся. Его тяжелое лицо, на котором годы и заботы оставили неизгладимые следы, на миг словно помолодело.

      – Все-таки ты остаешься сумасбродной американкой, – проворчал он, напуская на себя важный вид. – Настоящие английские леди никогда не говорят о некоторых вещах.

      – И, разумеется, никогда не думают об этих «некоторых вещах», – подхватила Ирэн, – но все-таки они их делают, хотя бы иногда, иначе непонятно, откуда берутся настоящие английские леди…

      – Их рожают американки, – заключил Майкрофт. – Как там наша Дороти?

      – Я справлялась в пансионате. Мне сказали, что наша дочь – живой и бойкий ребенок, но излишне развита для своих лет! Как будто развитие бывает излишним… Но ты меня не слушаешь! – она внимательно вгляделась в лицо супруга. – Что там у тебя? Твоей обожаемой Империи грозит очередная опасность? Да стоит ли поддерживать жизнь столь хрупкого организма?

      – Нет. Я не хотел тебе говорить… Он опять принялся за старое.

      – О господи, – прошептала Ирэн. Радость в ее глазах погасла, как пламя свечи от внезапного порыва холодного ветра. – Как это было?

      – Как обычно.

      – Сколько жертв? – Ирэн взяла себя в руки.

      – Всего одна. Проститутка в гостиничном номере.

      – Ты принял меры?

      – Да.

      – Хорошо.

      – Ирэн, – Майкрофт сделал паузу, решаясь, – я давно хотел поговорить с тобой…

      – Нет. Все останется по-прежнему, – женщина каким-то образом сумела вложить в эти слова и горячую любовь, и непреклонную волю.

      – Дорогая, – великий человек тяжко вздохнул, – ты не понимаешь всей сложности ситуации. Он опасен. Он погубил множество невинных душ, включая свою и наши. Ибо Провидение, от которого не сокроется ни единый помысел, осудит за его преступления нас. Ему будет лучше, если мы, так сказать, несколько ограничим его свободу…

      – Позволь, любимый, – кротко сказала Ирэн, – я кое-что тебе напомню. Когда я была помолвлена с Шерлоком…

      – Помолвлена! – подчеркнул Майкрофт. – Всего лишь помолвлена! Ты была Ирэн Адлер, а не миссис Холмс! Я не отнимал жену у брата, – сказал он без всякой уверенности в голосе.

      – Конечно, не отнимал. Я ушла к тебе сама, – гордо вскинула голову Ирэн.

      – До сих пор не могу в это поверить, – искренне сказал Майкрофт. – Я же был всего лишь бледной тенью блистательного Шерлока. Он уже был великолепным актером, а стал бы величайшим. Все верили в него… и никто не замечал меня.

      – И я тоже верила в него, – сказала женщина, смахивая слезу, – но Шерлоком я только восхищалась, а тебя полюбила, полюбила сразу и навеки. Ты стал моей жизнью, Майкрофт. Ты как кровь и дыхание: я не могу жить