Путешествие на высоту 270. Ахмад Дехкан

машина уносится прочь, оставляя нас в клубе пыли. Однако я успеваю прочесть надпись на заднем борту: «Господу нравится, когда богатых потрошат».

      – Вон она там, наверху, – говорит Асгар, – наша часть.

      Повсюду виднеются палатки и разноцветные флаги над ними. Мы прибавляем шагу. Впереди весь склон холма изуродован колесами – громадным количеством проезжавшего здесь транспорта.

      – Красота, да и только! – говорит Асгар.

      Али с тех пор, как мы сошли с машины, молчит и держится отдельно от нас. Уходит вперед и, когда чувствует, что мы его догоняем, прибавляет шагу.

      Мы поднимаемся по склону холма, и у меня перехватывает дыхание. Совсем чуть-чуть осталось до вершины. И вскоре мы окажемся среди палаток нашего батальона, лицом к лицу с ребятами. Сердце мое стучит учащенно – словно кто-то кулаком бьет в грудь изнутри. Я думаю о том, кого мы первым увидим, за каким занятием, что я скажу, и что скажут мне?

      – Если… Если устал, присядем.

      Это первые слова, которые сказал Али после того, как сошел с машины. И я, словно только и ждал этих слов, валюсь на землю. Асгар говорит:

      – На вершину поднимемся, увидим палатки батальона направо, первая палатка – первый взвод, все ваши ребята там.

      Я растянулся на спине, положив голову на камень. Облака – словно из ваты – тянутся друг за другом. Эти облака прекрасны, они только украшают небо. Даже Ройя не боится таких облаков. Она умеет в их формах разглядеть разные вещи и показывает их мне. Надеюсь, Мустафа не будет ее игнорировать.

      – Идем?

      – Идем! Кстати, Асгар, я дня два-три назад заходил к тебе, твой отец сказал, что ты на фронте.

      Я закидываю за плечи рюкзак и иду дальше вверх по склону. Али ушел вперед, мы с Асгаром отстали. Его длинные ноги воюют с мелкими и крупными камнями. Я смотрю вверх. Там небо с разбросанными белыми облаками. И виден флагшток с красным флагом, что на нем написано – мне не разобрать. А вот и палатки. Самая большая – в центре. В расположении батальона безлюдно.

      – Вон та палатка – хусейние[12], эти – батальонные.

      Палатки высоки и вместительны, каждая является спальным общежитием на взвод из тридцати человек. Между палатками и небольшим оврагом – цистерна с водой, поодаль – туалетные кабинки фабричного производства. Кто-то выпрямляется и встает перед цистерной с водой. Его рукава закатаны, и руки мокрые. Я говорю Али:

      – Это же Масуд!

      Масуд поднимает таз с тарелками в нем и направляется к крайней палатке. Увидев нас, останавливается. Ставит таз на землю и бежит к нам.

      – Добро пожаловать, салам! – говорит он и бросается в мои объятия. – Поистине добро пожаловать, ребята ждали тебя, задержался ты!

      Я кладу голову на одно его плечо, на второе. Он берет мою голову руками, смотрит мне в глаза и спрашивает:

      – Как экзамены прошли?

      – Спроси у него, – я указываю на Али.

      Али, улыбнувшись, хлопает меня по плечу:

      – В конце концов, война ведь! Она не даст тебе сдать всё до конца!

      Из-за крайней

12

Хусейние — особое помещение, в котором происходит обряд оплакивания имама Хусейна и иногда устраиваются религиозные мистерии.