Путешествие на высоту 270. Ахмад Дехкан

выбросить мой рюкзак, и я его ловлю. А коробку с пирожными Али держит перед грудью и замечает:

      – Хорошо, что эту не оставили!

      Подъезжает еще один пикап, и мы ему даже не машем, он сам останавливается. Все трое запрыгиваем в кузов. Али с азартом кричит:

      – Поехали! Поехали…

      Я смотрю в заднее окошко кабины. И водитель смотрит на нас в зеркало заднего вида, потом выходит. Его длинные волосы всклокочены и частично закрывают костлявое лицо. Лицо его покрыто слоем пыли, от чего ресницы белесые. Одной ногой он стоит на подножке, рука в бок, другая рука опирается на дверцу. И манерным тоном объявляет нам:

      – Прошу их высочества сойти… Я опаздываю, прошу вниз, у меня работа есть.

      Мы смотрим на него в замешательстве. Его глаза сужаются, и, садясь в кабину, он повторяет:

      – Покорно прошу выйти из кузова.

      Али берет коробку с пирожными и бормочет:

      – Машина, похоже, в его частной собственности.

      Мы спрыгиваем. Стоим растерянно и ждем, пока уедет. Но водитель, нагнувшись, открывает дверцу с нашей стороны и громко говорит:

      – Садитесь, наконец, я же сказал: опаздываю.

      Мы залезаем в кабину: хотя и тесно, но кое-как помещаемся. Водитель с силой врубает скорость и спрашивает:

      – Скажите, когда кабина пустая, разве садятся в кузов? Это же Господу обида, класс человека понижается…

      Он едет по краю асфальтового шоссе. Я всматриваюсь в его лицо. Оно высохшее, худощавое, ворот рубахи цвета хаки расстегнут, и оттуда торчат курчавые волосы на груди. Арафатка[11], чаще всего черно-белая в клеточку, у него имеет рисунок в форме черно-белых цветков. Платок свободно болтается на плечах. С рулем машины этот водитель просто играет и напевает что-то негромко, и пальцем отбивает ритм. Я замечаю татуировку между его большим и указательным пальцами; присматриваюсь и читаю: «Я люблю тебя, мама». Мне становится смешно, и он это замечает, спрашивает:

      – Похоже, вы все только что сюда прибыли?

      – Ну да, – отвечаю я. – Кроме вот него, – и указываю пальцем на Асгара.

      Подняв брови, водитель оглядывает нас и спрашивает:

      – Ноль километров или повторный рейс?

      – Повторный, – отвечает ему Асгар со смехом.

      Водитель скалится в улыбке, а Али, отвернувшись, молча смотрит в окно. Водитель вновь что-то напевает: я слышу мелодию, но не разбираю слов. Машина ухает в яму, и мы взлетаем с сиденья и стукаемся головами о крышу. Водитель, вырулив из ямы, лупит кулаком по рулю, восклицая:

      – Драконья пасть! Целиком можно провалиться!

      Потом, искоса глядя на нас, он рассказывает:

      – Три-четыре дня назад Аллах нас не уберег: небеса разверзлись, и хлынул ливень. Всё смыло начисто! Э-э… Посмотри! Клянусь имамом Али, дорога была ровной-ровной, а теперь? Смотри, что стало? Кого нам за это благодарить?

      Али отрывает свой взгляд от холмов и принимает вид кающегося грешника.

      – Когда ты сказал: спрыгивайте из кузова, я у тебя за спиной тоже кое-что сказал. Говорю: машина, наверное, в его частной собственности.

      Водитель

11

Арафатка (куфия) – мужской головной платок для защиты головы и лица от солнца, песка и холода. Название «арафатка» получил в русскоязычных странах в конце 1980-х годов, когда на телеэкранах часто появлялся лидер палестинцев Ясир Арафат, неотъемлемой частью образа которого была куфия.