День, когда пала ночь. Саманта Шеннон

так, – сказал он, пришпорив боевого коня.

      Принадлежащие к замку земли тянулись вдаль мимо озера Блен до Королевского леса с побитыми ветром дубами и снежными соснами, где так часто охотились ее родители. Обнимая отца за пояс, Глориан воображала, как он, размахивая «бородатым» топором, мчится через Хрот.

      Его сопровождали, держась в отдалении, шестеро дружинников. Среди них была и Регни Аскрдальская, гордо восседавшая на гнедом жеребце.

      Рыцарский конь галопом проскакал по палой листве, вспугнул стаю гусей. Затем король Бардольт придержал скакуна, а дружинники отстали. Деревья расступились, и перед Глориан открылись головокружительные кручи Сорвейских гор. Отец вывез ее за королевские леса к склонам высочайшей в Инисе вершины.

      Водопад взбивал в пену воду глубокого озерца, прозрачно-зеленого, как лесное стекло. Заслонив глаза ладонью, Глориан разглядела и другие водопады, скакавшие по ступеням скал.

      – Водоворотные озера, – объявил отец. – Не многим известна тайна этой провинции. Мало кто осмелится нарушить границу королевских лесов.

      Спешившись, он снял с седла Глориан:

      – Как твоя рука, заживает?

      – Да. Это досадная случайность, – заверила Глориан. – Мне хочется снова ездить верхом, отец.

      Бардольт привязал жеребца к дереву.

      – Я поговорю с ее милостью. – Он положил ладонь ей между лопатками. – Посиди со мной.

      Они подыскали удобные валуны. Бардольт снял сапоги и портянки, опустил ноги в воду. Глориан, подобрав юбки, последовала его примеру.

      – Твоя мать показала мне эти озера летом перед твоим рождением. Долгое было лето и жаркое. – Бардольт с улыбкой прищурился на вершину. – Мы, неделя за неделей, каждый день остывали в этих прудах.

      – Мать плавала в диких озерах? – удивилась и обрадовалась Глориан. – Она… в одной сорочке?

      Он почему-то улыбнулся шире прежнего.

      – Конечно, королевна моя. Конечно, она была в сорочке. – Отец посерьезнел. – Я говорил с ней после твоего вчерашнего ухода из палаты Уединения.

      Глориан сникла:

      – Она тебе рассказала про нашу ссору. О моих словах.

      – Да, – подтвердил Бардольт, – но я хотел бы услышать об этом из твоих уст, Глориан.

      Впервые за этот год Глориан вглядывалась в его лицо при дневном свете и вблизи. Кожа под глазами обвисла, стали глубже морщины на лбу, в золотистой бороде и в волосах протянулись седые ниточки. Она возненавидела эти приметы старости.

      – Я ей сказала, что не хочу замуж, – с трудом выдавила Глориан. – И ребенка не хочу.

      – Ты это сказала со зла или честно?

      – И так и так.

      Она готовилась принять упреки, но отец промолчал. Он уперся локтями в колени, сжал большие ладони. На указательном пальце левой руки блеснуло кольцо с узлом любви.

      – Где-то в этих горах берет исток река Литсом, самая длинная река Иниса, – заговорил он. – Она начинается с ручейка, стекает по этой долине и пробивает себе путь к Пепельному морю. Нескончаемая нить, поддерживающая жизнь этой земли. Она ни разу