Баллада Редингской тюрьмы. Оскар Уайльд

в Ньюнхэме прошел, сосед

      Сладчайший фавна, чья свирель врасплох

      Нимфеи застигает иногда,

      И сладко видеть в небесах лучистые стада.

      Мелодию допой ты, корифей,

      Хотя бы пел ты реквием себе,

      И ты, хронист, поведай о своей

      Среди других трагической судьбе.

      У нас в полях цветок не одинок,

      И нам дарует Англия прелестный свой

      венок,

      Неведомый аттическим лугам

      Где наших роз не сыщете вдали,

      Теряя счет блуждающим шагам,

      А здесь они ограду оплели

      Красотами: не ведает лилей

      Подобных нашим Иллис, но едва ли

      не милей

      Синь куколей в пшенице; их лазурь

      Не для роскошных италийских лоз,

      Примета будущих осенних бурь

      Для ласточек; предшественницам гроз

      Пора на юг, а трепетный призыв

      Малиновки в Аркадии – немыслимый

      подрыв

      Основ, но если бы запел тростник

      Вдоль Темзы, он элегией своей

      Сирингу тронул бы, ее двойник,

      А диадемы здешних орхидей

      Для Кифереи, пусть она сама

      Не знает сих гирлянд пчелиных; здесь,

      где без ярма

      Бык на лугу, где вечер, не скупясь,

      Наполнить мог бы чашечку цветка

      Росою дважды, где, не торопясь,

      Идет пастух, попутчик мотылька,

      Овец проведать, а в кустах густых

      При звездах темная листва вся в брызгах

      золотых

      От поцелуев; кажется, сама

      Даная целовала лепестки

      Цветов, когда благоуханна тьма,

      И тронул их близ дремлющей реки

      Меркурий крылышками легких ног,

      И гнетом солнц ночных своих не сломлен

      черенок

      Тончайший, паутинка в серебре

      Арахны; пусть в кладбищенском цвету

      Не вспомнить невозможно на заре

      Того, кого так чтил я, но мечту

      Божественнее заросли таят:

      О Геликоне с фавнами, о заводях наяд,

      О Темпе, где никто не ходит, где

      Лежит он, и в его кудрях кудель

      Лесная, а в струящейся воде

      Его черты; зеркальная купель

      Бессмертия, в которой цел Нарцисс,

      Очаровательный двойник прекрасной

      Салмацис,

      Не юноша, не дева; заодно

      Тот и другая; этих двух огней

      Слиянье тайно воспламенено

      Обоими; пылает в нем и в ней

      Убитая в своем двойном огне

      Любовь; и нимфам видится сквозь листья

      при луне

      Печальный Наксос; Ариадна там

      Тоскуя, машет все еще платком

      Багряным; уплывает по волнам

      Корабль; Тезей – изменник, но тайком

      Приблизился красавец леопард;

      Верхом на звере Дионис, а меонийский бард

      Незрячими очами уловлял

      С Еленой красногубого юнца,

      Который прихотливо поправлял

      Перо на шлеме, чтобы на бойца

      Под сенью стен троянских походить,

      А Гектор