Беглая монахиня. Филипп Ванденберг

повозке. Все это было проделано так слаженно и быстро, что Магдалена не могла опомниться от удивления. Чтобы не стоять в бездействии, она спросила первого попавшегося, чем могла бы быть полезна. Им оказался великан из Равенны, якобы пивший из водосточной трубы.

      – Ах ты, Боже мой, малышка! – расплылся тот в широкой улыбке. Магдалену покоробило, что он назвал ее малышкой. Хотя, конечно, если сравнить его и ее рост, она выглядела рядом с ним просто ребенком. И все же его обращение показалось ей неуместным, и она передразнила его:

      – Ах ты, Боже мой, великан!

      Тот сразу понял намек Магдалены и примирительным тоном сказал:

      – Я не имел в виду ничего плохого, но я ведь даже не знаю, как тебя зовут.

      – Магдалена, – представилась она.

      – Леонгард Куенрат, – ответил великан.

      – А ты в самом деле родом из Равенны?

      – Чушь собачья. Моя люлька стоит в Штрасбурге.

      – Большая, должно быть, люлька.

      – Ничего подобного. До семи лет я был не выше сверстников. Но, свалившись однажды с осла, я вдруг начал расти, как ива у ручья. Нас, детей, было семеро, и мать ругала меня, что я объедаю семью. Отец мой, мельник, лупил меня, потому что я воровал у него муку и выменивал на хлеб. Тогда я сказал себе, что хуже мне нигде не будет, и сбежал, попав прямо в руки Великому Рудольфо. Он объявил, что давно ищет такого, как я. Он-то и нарек меня великаном из Равенны. Сказал, что это звучит куда экзотичнее, чем Леонгард Куенрат. С тех пор я великан по профессии, меня никто не бьет и мне не надо страдать от голода. Пока, во всяком случае. – Подмигнув, он добавил: – Тебе ведь нравятся высокие, сильные мужчины?

      – Ты имеешь в виду Мельхиора? – рассмеялась Магдалена. – Мы случайно вместе. Больше здесь нечего обсуждать.

      Мельхиор тем временем разжился в продуктовом вагончике хлебом и кислой капустой из бочки.

      – Не слишком жирно, но вполне сносно, – заметил он, отдавая Магдалене половину. К еде полагалась вода из огромной бочки, занимавшей половину площади четырехколесной фуры. Вторая бочка, стоявшая там же, была якобы наполнена вином. По крайней мере, так утверждал великан из Равенны. Но, просвещал он, вино выдают только по особым случаям, чаще всего, когда Великий Рудольфо совершал очередное бравурное восхождение по канату.

      Стояли дни, предшествующие началу лета, и, хотя солнце показывалось редко, ночь, как и все предыдущие, была теплой, быть может, оттого что климат по течению Майна был мягче, чем в других немецких землях.

      По примеру артистов Магдалена с Мельхиором накидали себе соломы и обустроили ночное ложе. Магдалена уже собралась, не раздеваясь, улечься спать, как вдруг наступающую тишину на поляне разрезал хриплый голос знахаря:

      – Магдалена, тебя зовет Рудольфо!

      Рудольфо имел обыкновение ночевать в своем обособленно стоящем вагончике из гладко выструганных досок с козлами для кучера, расписанном синими и красными красками. Вагончик был овеян тайной, и не без причины, поскольку Рудольфо никому из труппы не разрешал