Беглая монахиня. Филипп Ванденберг

подошел вплотную к чиновнику, выше которого был на целую голову, и поинтересовался:

      – А с какого боку вас это могло бы касаться? И если Магдалена вытаскивает из своей одежды золотой гульден, то я в этом не вижу никакого преступного деяния, кроме того, что уважаемый хозяин постоялого двора возводит напраслину на своих постояльцев, обвиняя их в краже. Ведь вы поэтому здесь, не так ли?

      – Угадал, чужак! Но если ты сможешь объяснить мне, откуда у вас золото, вам обоим нечего бояться.

      Магдалена и Мельхиор украдкой посмотрели друг на друга. Одна ложь цеплялась за другую – еще немного, и они окончательно запутаются. Поэтому они предпочли хранить молчание.

      Однако это еще больше взбесило начальника тюрьмы.

      – Прекрасно, если не желаете говорить, я посажу вас в башню. Пока не вспомните, откуда взялись деньги. Надевай платье, – велел он Магдалене, – и собирайте ваши вещи!

      – У них и вещичек-то нет! – подал голос хозяин. – Только то, что на себе.

      Пока Магдалена одевалась, начальник со своими солдатами не спускали с нее глаз.

      – Золото в карманах, и ни узелка поклажи. – Он покачал головой. – Думаю, у нас сегодня хороший улов. Вперед!

      Вцепившись с двух сторон в арестованных, стражники препроводили их в тюрьму, приземистое трехэтажное строение с зарешеченными окнами невдалеке от городской стены, для чего им пришлось пересечь большую площадь.

      Подгоняя пинками и тычками, солдаты затащили их по узкой лестнице на верхний этаж, отперли дверь камеры и впихнули внутрь. Вновь прибывшие были встречены шумом и громким улюлюканьем.

      В маленькой мрачной камере, выстланной соломой, без всякого намека на мебель, уже слонялись без дела пять или шесть заключенных обоих полов. Через крошечное оконце под самым потолком свет почти не просачивался. Стоял чудовищный смрад, источником которого была стоявшая в углу старая бочка для отправления нужды.

      Дверь с грохотом захлопнулась. Шум утих, и обитатели камеры, четверо мужчин и две женщины, недоверчиво вытаращились на новеньких. Парень с одутловатым лицом, длинными сальными прядями и ввалившимся ртом, в котором отсутствовали передние зубы, с коварной ухмылкой подошел к Магдалене. Скорчив физиономию в отвратительной гримасе, он пощупал ткань ее платья и объявил во всеуслышание:

      – Кто это к нам пожаловал? Да нам благородных людей в гнездышко положили! – И сделал вид, будто хочет залезть ей под юбку.

      Не успел беззубый опомниться, как перед ним вырос Мельхиор. Сжав ему горло обеими руками, он так придавил его к стене, что покрасневший как рак парень начал судорожно хватать ртом воздух и грозил вот-вот задохнуться. Не доводя до этого, Мельхиор разжал руки, и тот беззвучно сполз по стенке.

      Магдалене уже не в первый раз закралась в голову мучительная мысль: не лучше ли было остаться в монастыре Зелигенпфортен и не стоит ли ей с покаянием вернуться туда? Она нашла местечко на соломе и с отвращением наблюдала за черными тараканами, искавшими укрытия на голом полу.

      – Представляю, о чем ты сейчас думаешь, –