Беглая монахиня. Филипп Ванденберг

всем скаку осадил лошадь, так что та вздыбилась, несколько раз перебрав в воздухе передними ногами, прежде чем остановиться возле Великого Рудольфо. Каноник проделал то же самое, хотя и не столь лихо.

      Пока около десятка всадников выезжали на поляну, первый спрыгнул с лошади и подошел к Рудольфо:

      – Кто ты? Назови свое имя.

      – Я – Великий Рудольфо. – В голосе канатоходца прозвучало некоторое высокомерие, и Магдалена в предчувствии бурной грозы втянула голову в плечи. Особенно когда Рудольфо продолжил: – Я – король бродячих артистов. А вы кто такой?

      – Я – Георг Трухзес фон Вальдбург, которого еще называют главнокомандующим его императорского величества, князя-архиепископа Вюрцбургского, архиепископа Майнцского, архиепископа Трирского, курфюрста Пфальцского и герцога Баварского.

      – Очень приятно. – Рудольфо как ни в чем не бывало кивнул ему. – Вы, конечно, слышали обо мне?

      – Что-то не припоминаю, – хмыкнул Трухзес, слегка раздраженный невозмутимостью циркача, и продолжил: – Но, может быть, тебе доводилось слышать о крестьянском палаче?

      Окружавшие их всадники осклабились.

      – Должен, в свою очередь, разочаровать вас, ваша милость. Трухзес, как вы изволили именовать себя, не каждый день встречается на пути бродячего артиста.

      Тут уже зафыркали циркачи, сгрудившиеся на безопасном расстоянии и робко наблюдавшие за разговором.

      Главнокомандующему его величества показалось, что беседа выходит из-под контроля. Так или иначе, но он не привык, чтобы с ним разговаривали на равных, да еще с изрядной долей иронии, поэтому он резко бросил:

      – Кто-нибудь может мне объяснить, почему он осмеливается называть себя королем шутов, к тому же Великим Рудольфо? По-моему, не так уж он и велик!

      – Не ростом! Тут вы совершенно правы, ваша милость. Но что касается моего умения, еще никому не удавалось превзойти меня и мое искусство.

      – А в чем состоит твое искусство, циркач?

      – Я легко поднимаюсь по канату на самые высокие церковные башни. Это под силу лишь одному человеку во всем мире, Великому Рудольфо! – Правой рукой канатоходец прочертил в воздухе элегантную дугу, словно ожидая бурных оваций.

      – А остальная публика? – Георг фон Вальдбург пренебрежительно махнул в сторону артистов и внимательно осмотрел каждого в отдельности. Его взгляд задержался на Магдалене.

      Магдалена опустила глаза, не в силах выдержать пронзительный взгляд высокопоставленной особы. Грузный каноник, скорее равнодушно наблюдавший за разговором, подошел к Трухзесу и что-то зашептал ему на ухо.

      – Так отвечай же на мой вопрос! – прикрикнул тот на Великого Рудольфо.

      – Ну, в общем, так, – обстоятельно начал Рудольфо, – мы дивим публику разного рода кунштюками, смешим фокусами, словом, удовлетворяем любопытство людей, их страсть к сенсациям. Но, пожалуй, это не самое правильное в эти горестные дни.

      – Что ты несешь, шут, – возмутился Трухзес фон Вальдбург. –