Соно Вероника. Пьячере!. Верона Виера

подвыпивших девчонок, двигаются в конвульсиях друг перед другом.

      Изящнее надо, как я!

      Ловлю ритм и, не обращая внимания, я двигаюсь под музыку, ловлю на себе взгляды со столиков.

      Внезапно кто-то подхватывает меня со спины и кружит.

      Никита! Ну что не понятно? Он ставит меня на ноги и с довольной улыбкой уже стоит спереди. Это начинает раздражать!

      Злюсь, хочу обойти, но он не унимается и снова хватает. Поднимает на руки так, что моё лицо оказывается на уровне его.

      – Отпусти! – рычу, озираясь по сторонам, но он мотает головой и жадно целует.

      Я брыкаюсь, пытаюсь вырваться и кусаю его за губу. Никита явно не ожидал от меня такой реакции, поэтому опускает на ноги и делает шаг в сторону, касается губ ладонью.

      Боже!

      У барной стойки, облокотившись стоит Роман, смотрит не отрываясь. На входе Карина – сверлит презрительным взглядом.

      Нет, только не так!

      Не так, как в турецких сериалах, которые любит смотреть наша ма!

      Что есть сил, толкаю Никиту в плечо и бегу за Кариной. Она спешит к выходу. Только не это!

      Глава 3.

      Выбегаю, раздетая, на улицу.

      – Карина! – кричу ей, чтоб остановилась, но она быстрым шагом уходит за угол бара, в сторону чёрного хода. – Да, стой же! – подбегаю и останавливаю еë за плечо.

      – Как же я тебя ненавижу! – произносит сквозь зубы и оборачивается.

      Она злится больше, чем утром.

      – Карина, я не виновата! Он сам. Уже пьяный, наверное.

      – Вот почему ты такая? – кричит на меня. – С самого детства всё портишь! Сперва, родителей у меня забрала, теперь его! – машет в сторону угла.

      – В смысле забрала? – имею в виду родителей.

      – Любишь к себе внимание привлекать! – у неё глаза на мокром месте, а я трясусь от холода. Колготки прилипают к ногам. – Лучше бы тебя никогда из детдома не забирали! Ненавижу тебя!

      – Ты же сейчас злишься, да? И это неправда?!

      Но она смотрит, растопырив ноздри, как будто хочет что-то сказать, но не решается.

      – Неправда? – чувствую непрошенные слезы.

      – А ты думаешь, что тебя в детстве все соседи подкармливали? Печеньи, конфетки! – шмыгает носом и смотрит с такой ненавистью, словно это не я, не еë сестра, а самый чужой человек на свете. – Потому что жалели! Потому что ты – жалкая! Жалкая ворона!

      Я смотрю на неё и не знаю, что сказать. Уверена, она говорит со злости и всë – неправда!

      – Я – Верóна! – от холода дрожащим голосом правлю слова Карины, а сама уже не знаю, кто я.

      Щиплет глаза. Наверное, потекла тушь и, возможно, она уже права – я похожа на ворону.

      Карина смотрит ядовитым взглядом и, смахнув слезы, отворачивается.

      – Ненавижу тебя! – кричит и сбегает прочь.

      Я впервые в такой ситуации.

      Холодно, но стою, соображаю, что мне делать, стираю слезы со щёк. Зубы стучат, и тело трясётся с такой силой, что с трудом держусь на ногах, чтобы не поскользнуться.

      Жду, когда её силуэт растворится в темноте и слышу за спиной шаги, хрустят всё ближе.

      В метре от меня брошенный