Буратино. Правда и вымысел. Как закалялся дуб. Борис Конофальский

просто впились в Буратино глазами и затаили дыхание, внимательно слушая, что он скажет. И он сказал:

      – Синьоры, ни я, ни Рокко Чеснок драться ни с кем не будем. Это нам ни к чему. Мы не шпана какая-нибудь, мы – люди серьёзные. Отныне любой человек, который захочет подраться с Рокко, будет моим врагом, и я найду способ, как укоротить руки драчливому хулигану. А у меня есть способы. Надеюсь, вам это известно?

      – Известно, синьор Буратино, – загалдели пацаны, чувствуя, что драки не будет.

      – Ну, так что, синьор Жмых, вы принимаете мои извинения?

      – Нет проблем, – ответил тот.

      На этом всё и закончилось. А два дружка пошли по своим делам. Дел-то, конечно, у них не было, просто пошли в сторону города.

      – Слушай, Буратино, – спросил Чеснок, – что это ты так себя повёл, подраться мне не дал?

      – Драться – дело ослов и баранов, нам с тобой заниматься такой ерундой нужды нет. Мы люди серьёзные и должны думать о своём авторитете.

      – Мы? – переспросил Рокко.

      – Мы, – твёрдо сказал Буратино.

      – Так что, мы теперь банда? – огонёк восхищения блеснул в глазах Чеснока.

      – Банда, – подтвердил Пиноккио, – и мой враг – твой враг, а твой – мой.

      – Спасибо, – сказал Рокко. Он был явно доволен.

      – За что спасибо? – удивился Буратино.

      – За то, что в банду взял. У тебя банда крутая. Весь город о ней говорит. Когда со слободскими драться пойдём, им не поздоровится.

      – Мы не будем драться со слободскими, – сказал Пиноккио, – это всё ребяческие игры. Мы будем заниматься делом.

      – Не будем драться? – разочарованно сказал Чеснок. – А если нас кто тронет первый из слободских?

      – Если и тронет, то мы не будем предавать всю слободу мечу. Выловим тех, кто тронул, и покалечим, чтобы в следующий раз все остальные крепко подумали, трогать нас или нет.

      – Понятно, – сказал Рокко.

      – Хоть слободских покалечим, хоть городских, хоть портовых, нам без разницы.

      – А портовых-то зачем, они пацаны свои.

      – Если никто не тронет, то и мы не будем. Нам, я повторяю, и без этих детских забав дел хватит.

      – А какие же у нас будут дела, – оживился Рокко, – серьёзные?

      – Дело у нас одно – красиво жить. Как ты думаешь, это дело серьёзное или нет?

      – Это уж да, – сладко поморщился Чеснок, – я знаешь как люблю красиво пожить! Колбасы пожрать до отвала или у фермера гуся спереть, запечь его в глине.

      – Воровать гусей, – задумчиво произнёс Пиноккио, – дело, конечно, романтическое, но с гусями мы пока повременим. И с налётами на сады тоже. Нам деньги нужны.

      – Деньги? – искренне удивился Чеснок. – Эк куда хватил. Где же их взять, деньги-то? Да и зачем они нам?

      – Рокко, а ты на себя в зеркало часто глядишь? – вдруг спросил Пиноккио.

      – Не часто, – признался парень, – вообще не гляжу. А чего мне туда глядеть? Чего мне там рассматривать, что я баба что ли?

      – Вот именно, – критически произнёс Буратино, – смотреть-то особо не на что. Грязь одна да дыры.