Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака. Карина Демина

почти позволила ей дойти до лестницы. – Будьте осторожны… женщина вашего положения должна иметь безупречную репутацию…

      Евдокия оперлась на перила, широкие и гладкие, украшенные традиционными завитушками и бронзовыми пластинами, которые, правда, нуждались в чистке.

      Промолчать? Не сейчас.

      – На что вы намекаете?

      – Я не имею привычки намекать. – Богуслава провела пальчиком по палантину, оставляя на белом мехе белый след. – Я говорю прямо. Ночная прогулка в компании мужчины… столь сомнительных моральных качеств… если об этом происшествии узнают, то дадут ему весьма однозначную трактовку… а добавить, что вернулись вы в платье измятом… грязном… и прическа в некотором беспорядке…

      Евдокия коснулась было волос, но тут же одернула себя: хватит. В беспорядке? Пускай. Платье измято? Есть немного… и на подоле влажные пятна, поскольку вел Себастьян окольными тропами, по нестриженым лужайкам, а то и вовсе прямиком через кусты…

      – Узнают? – переспросила Евдокия, прижимая локтем ридикюль, сквозь тонкие стенки которого явственно ощущалась холодная сталь револьвера.

      А ведь смешно… в гости к родственникам да при оружии… матушка бы не одобрила.

      Или наоборот?

      Наверное, сказала бы, что, значит, родственники такие… а Евдокия – дура, ежели старалась в дружбу играть.

      – И откуда, простите, узнают?

      – Мало ли… – Богуслава ответила безмятежной улыбкой. – Слуги расскажут…

      – Или вы…

      – Намекаете, что я…

      – Говорю прямо, раз вы уж намеки не любите. – Евдокия усмехнулась. – Я вам не по вкусу, верно?

      Богуслава повела плечиком, и меховой палантин соскользнул, обнажая его, острое, мраморно-белое.

      – Вы сами желали выйти замуж за Лихо…

      – Отнюдь, Дусенька. Я желала выйти замуж за князя, а кто уж этим князем будет – дело третье… или четвертое… не важно. Но в остальном… да, вы мне не симпатичны. Видите ли, я испытываю глубокую антипатию к женщинам, вам подобным…

      – Это каким же?

      – Наглым. Бесцеремонным. Полагающим, будто бы деньги дают им какие-то права… делают равными…

      Она поправила съехавший палантин.

      – Вы и подобные вам рветесь к власти… пытаетесь зацепиться на вершине, не замечая, до чего смешны…

      – Лучше смеяться, чем плакать, – пробормотала Евдокия, но не была услышана.

      – Ты купила себе мужа… и платье купила… и драгоценностями можешь обвеситься с головы до ног. Но правда в том, что никакие драгоценности не исправят тебя. Ты как была купчихой, так ею и осталась… твое место – в лавке, среди унитазов. И потому, дорогая Дусенька, я даже не могу винить твоего мужа за то, что он завел себе любовницу.

      Прав был Себастьян.

      Нож.

      Слово тоже может быть ножом, и пусть не в спину, в лицо, но в самое сердце.

      – Ложь. – Евдокия заставила себя выдержать взгляд Богуславы, и колдовкина