Цербер. Найди убийцу, пусть душа твоя успокоится. Александр Гоноровский

с белыми от мороза лицами.

      Экипаж Лавра Петровича держался на расстоянии. Прямо перед ним из переулка выехали сани, запряжённые тройкой серых в яблоках лошадей. На козлах сидел широкоплечий возница в овчинном тулупе и надвинутой на глаза шапке.

      – Куды ж ты… – сказал второй ищейка, натягивая поводья.

      Сани вывернули на проспект, побежали по плотному снегу.

      – Вот же дубьё, – сказал второй ищейка, подстёгивая кобылу. – А лошади хороши.

      – Чего? – спросил Лавр Петрович, отвлекаясь от своих мыслей.

      – Лошади, – сказал второй ищейка. – Вона идут… В яблок. Редкой красоты масть.

      Лавр Петрович привстал, глянул.

      – Дурак, – сказал. – Это наш аспид и есть. Сани копеешные, а лошади – состояние целое. За ним держи.

      По правую руку проплыл оплетённый лесами Исаакиевский собор. В черноту недостроенного купола спиралями втягивался снег. Возница вдруг пропал из виду. Лавр Петрович прищурился, но увидел только плечи, воротники, отблески фонарного огня в стёклах карет.

      – Где он? – сказал Лавр Петрович.

      Впереди хлопнуло, вспыхнуло, высоко взвился фонтан красных искр. Вскрикнула дама. Вспышка озарила карету Бошняка, сани, широкую спину, шапку-ушанку. Возница обернулся на звук разорвавшейся шутихи, и Лавр Петрович на мгновение встретился с ним взглядом.

      Карета Бошняка ушла вперёд. Возница натянул вожжи – сани с проспекта свернули на тесную улицу.

      Улица снова провалилась в серую мглу.

      – А ну за ним! – Лавр Петрович хлопнул второго ищейку по спине.

      Толпа прохожих редела. Оборвалась цепь фонарей, и сразу посветлело, как будто фонари питались светом сумерек вместо масла. В цокольных этажах распивочных бормотали гитары. Серые в яблоках кони бежали ровной рысью, плавно тянули сани. Второй ищейка хлестнул вожжами уставшую кобылу.

      – Эй, любезный! – крикнул Лавр Петрович вознице. – Придержи-ка коников!

      Возница не повернул головы.

      – Стой, кому сказано! – Лавр Петрович приподнялся со скамьи, ухватился за край саней и попробовал перелезть к вознице.

      Перед глазами сверкнула плеть. Лицо словно огонь лизнул. Лавр Петрович пошатнулся, стал заваливаться в сани. Первый ищейка подхватил его за шиворот, с трудом удержал.

      – Вот же… – Лавр Петрович с удивлением отнял от лица окровавленную руку. Из глаза бежали слёзы.

      Возница хлестнул лошадей. Его сани легко пошли вперёд. Из-за метели и засыпанной снегом дороги преследование напоминало скорее гуляние хмурых в подпитии мужиков, которые не уместились на одной подводе.

      – Щас я его, – сказал первый ищейка.

      Спрыгнув с саней, он припустил бегом за подводой. Догнав, вцепился рукой в копыл, споткнулся. Сани, набирая ход, потащили его за собой.

      – Ногами-то елозь… Ногами! – закричал второй ищейка.

      Первый ищейка задёргал ногами, отпустил руку, мешком осел снег, неуклюже поднялся навстречу саням Лавра Петровича. Второй ищейка натянул поводья:

      – Лезь