Девочка, которая замолчала. Алиса Русинова

и что-то неразборчиво прошептали.

      «Пять минут, – подумала Кристина и, устроившись поудобнее, свернулась клубочком, – Пять минут и встану».

      Где-то на границе утягиваемого в сон сознания, прозвучало:

      «Натка-а…»

      Ната

      – Натка-а, у нас дома хлеб есть?

      – Есть. Не вздумай из комнаты выносить.

      Валя, которая до этого весело скакала вокруг меня, сникла и бросила виноватый взгляд на бредущую чуть позади Галю. Та тоже заметно погрустнела. Я покачала головой.

      – Опять голубей кормить собирались?

      – Мыфей, – прошепелявила Галя. У неё, первой из сестёр выпали передние молочные зубы, и она жутко этого стеснялась. – Мы у гофпиталя мыфиную норку нафли.

      Госпиталь примыкал одной своей частью к хозяйственному двору, поэтому ничего удивительного в том, что около него завелись мыши, не было.

      – Мыши сами найдут, что им поесть. – Я строго взглянула на сестёр. – И без глупостей у меня. Всё равно узнаю.

      Завидев издалека узкое лицо с рыжей щетиной, которое маячило на главной проходной, я резко повернула к хозяйственному двору. Второй раз за день настроение портить не хотелось.

      Постовой окликнул меня сам.

      – Эй, стой!

      Я ускорила шаг.

      – Эй… Натка!

      Я ухватила за плечо вечно куда-то убегающую Валю и, замедлив шаг, смерила постового полным презрения взглядом.

      – Наталия.

      Постовой помялся с ноги на ногу и, неуверенно оглянувшись, подошёл к самым воротам.

      – Наталия. Прости меня, а? Без пропуска правда не велено.

      Валя, высвободив плечо, побежала к воротам. Я окликнула сестру:

      – Валя! Мы к другому входу идём.

      – Тут быстрее! – Валя уже приплясывала возле самой решётки.

      – Ничего не быстрее, – я тоже подошла к воротам, избегая глядеть на постового. Галя послушно плелась за мной. – Там до дома ближе. – Я крепко взяла Валю за руку и почти поволокла сестёр к чёрному ходу.

      Постовой промолчал. Уши у меня почему-то горели.

      Преодолев ворота, сёстры разжали ладони и с радостным писком побежали в сторону госпиталя. Из-за кучи угля вынырнул чумазый Борька.

      – Натка!

      Только сейчас я поняла, как сильно у меня устали ноги и как странно, непривычно болит голова. Как будто красный воздушный шар в черепушке раздулся. Даже глазами приходилось ворочать с усилием, как будто в белках засел кто-то невидимый, кто смотрит вместо меня.

      – Борь, давай завтра, а?

      Парень насупился:

      – У тебя завсе: «завтра, завтра». Чай, не уголь грузила, изробилась.

      Я почувствовала лёгкий укол совести. Действительно, Борька кидает целыми днями лопаты, полные угля, и всё равно готов читать по вечерам. Я вздохнула.

      – Пошли, посмотрим, что ты там принёс.

      В вечно тёмной, прогорклой насквозь кочегарке, я сразу вспотела. Скрытое под землёй помещение не спасал даже стеклянный купол под потолком. Из-за угольной пыли тут всегда царила полутьма, а из-за пышущих жаром печей температура стояла просто невыносимая.

      Далеко