Не выпускайте чудовищ из шкафа. Карина Демина

долго, я почти теряю терпение, но вот поднимает руку.

      – Положение тела вполне естественно, – голос его звучит глухо. – Следов постороннего присутствия не отмечено.

      – Он не сам упал.

      – Погоди, – перехватываю Яжинского, – он просто говорит, что видит.

      – И?

      – Данных недостаточно. Требуется дополнительная информация. – Бекшеев моргает. И морщится, трогая голову. А потом уже почти нормальным голосом добавляет: – Надо сделать снимки. – Надо. – А тело отправить к нам… Вскрытие. Вскрытие покажет.

      Что именно покажет вскрытие, я не знаю, далека от этих дел. Но подхожу к Мишке. Мертв. И мертв давно. Когда? Он позавчера пропал, но… надо спросить у Барина, тот в покойниках лучше разбирается.

      – Визуально похоже на несчастный случай. Если он упал… – Бекшеев поднял голову. – Берег здесь… не такой и высокий.

      – Море на приливе полностью затапливает. Потом отступает. – Я бывала в этих местах. – Да и не здесь бы он упал, если упал. Его сюда притянуло. Тут загиб, течение. Тут много чего приносит.

      – Нет. – Яжинский покачал головой. – Он бы в жизни. Он не сам! Не сам он!

      Крик его тревожит чаек, что поднимаются с дикими криками. Птиц здесь хватает даже зимой, но как-то я к ним попривыкла, а теперь вдруг захотелось уши заткнуть.

      – Не сам он. – Яжинский стиснул кулаки. – Не сам… он и тут быть не должен. Он… я его не сюда отправлял, не сюда… а от старой дороги в море утянуло бы.

      Отуля обняла старика и что-то тихо настойчиво заговорила.

      А потом ушли.

      Сперва внучки, даже Янка, которой явно уходить не хотелось, но старшие утащили за собой. За ними и невестки. Последними – Яжинский с Отулей, вцепившейся в его руку.

      – Плохо, да? – Бекшеев глядел на Никонова, спустившегося с камерой, метром да папкой для бумаг. – Это ведь мог быть несчастный случай?

      – Мог, – со вздохом согласилась.

      Мишку жаль.

      Я помнила его совсем пацаненком. Я тогда только-только приехала. Я и Софья. И дом, ключи от которого передал посредник. И… и море вот. Я вышла на берег и стояла, стояла, глядя на это море. Вечность, может, если не больше.

      – Тетка Зима, малинку будете? – Меня дернул за рукав вихрастый мальчонка. Волосы его выгорели добела, а кожа была медно-черной. – Вкусная малинка!

      – Ты откуда меня знаешь?

      У паренька были ясные глаза.

      И улыбка такая, что мне впервые за долгое время захотелось улыбнуться в ответ.

      – Так… все знают, что на пароме пришлые прибыли. А вы и вправду в полиции служить будете?

      – Буду.

      – Воров ловить?

      – И воров.

      – А если нету? Батько говорит, что воров у нас никогда не было. А вот дармоедов хватает. А дармоедов тоже ловить будете?..

      Дерьмо.

      Какое же…

      Нет, я отдаю себе отчет, что всякое бывает. Я повидала в своей жизни довольно… всякого. И понимаю, что с любым случиться может.

      Камень скользкий подвернулся.

      Или и вовсе ветер подточил знакомую опору, вот и треснула, рассыпалась под ногой, увлекая