Не выпускайте чудовищ из шкафа. Карина Демина

это дело старому другу.

      Он точно тогда задержится. А если Мишку сразу не найдут…

      – Что так?

      – Уходит Медведь. Сердце. На юга надо. В тепло.

      Яжинский кивнул.

      – Давно пора. Говорил.

      Ну да, выходит, все знали, кроме меня. Вот же ж… скотство, скажем так.

      – Новый начальник приехал. Сегодня. Маг. Но что за человек – сказать сложно. Только записку все одно послать стоит. Для порядку.

      – Янка донесет.

      – Темно…

      – С Волохом отправлю.

      Собаки и у него были, пусть не такие… к счастью, что не такие, как там, на войне, а самые обыкновенные волкодавы. Умные очень. И толковые. Да и Янке уже пятнадцать почти. И места здешние она получше меня знает.

      Я вытащила лист и… Что писать-то?

      Медведю просто черканула бы, чтоб людей поднимал и с завтрего, посветлу, пошли бы берег прочесывать. А этому? Он же не просто так. Он же ж аристократ. А поиски потерявшихся – это не совсем чтобы полиции дело. Вдруг да заупрямится?

      Или еще чего запретит?

      Матушке его? Целители к таким вещам серьезно относятся.

      Тоже нехорошо. Получится, что и через голову и… будто он не самостоятельный.

      Я вздохнула – всегда ненавидела эту гребаную писанину – и вывела на бумаге: «В поселении Северный Плес пропал подросток мещанского сословия Михаил Яжинский. Прошу поспособствовать в организации поисков».

      Перечитала дважды.

      Вроде и не совсем чтобы казенщина, но и вежливо так…

      Запечатала. И перстень приложила, скрепляя листы.

      – Пусть все-таки еще к Медведю заглянет, – со вздохом сказала я и накатала-таки вторую записку, которую просто сложила вчетверо. – Только не перепутайте. Погодь. И ко мне. Софья волноваться станет. Пусть скажет, что живая. Целая. Ну и заночует нехай.

      И Софье записку нацарапала.

      – Ты?

      – Останусь. Место найдется?

      Яжинский кивнул и, сплюнув, сказал:

      – Нежить это.

      – Да что ты уперся. Да нет тут нежити! Нет!

      В другое время я бы смолчала. Кивнула бы, как всегда, а теперь вот как-то все одно к одному. И еще этот покойник, Софке выпавший.

      Сжечь его надо бы.

      И остальную колоду от греха подальше.

      Яжинский повел тяжелой головой и поглядел на меня с жалостью.

      – Она-то всякою бывает. Иную от человека не отличить.

      Кого?

      Переспрашивать бесполезно. Известно кого. Нежить. Ну да…

      Я вытащила вязаную шапку. Фонарь еще работал, да и запасная зарядка имелась. Что еще? Старый рюкзак. Внутри – веревка, пара стальных крюков и такие же когти. Тонкие полоски полотна, закатанные в вощеную бумагу. Сигнальная ракета. Задубевшая от времени шоколадка.

      – Где искали?

      Вряд ли далеко. Да и кому искать-то? У них из мужиков остались Яжинский, Глебка, брат его младший, контуженный, да Мишка с Осипом. Васька еще, старший из внуков, и единственный пацан, прочие-то – девки вроде Янки.

      Глебка с кровати редко встает. Осип… он совсем слабый был в прошлый раз. А Ваське тринадцать. Он-то себя взрослым считает, но Яжинский