Во веке веков. Юрий Слащинин

отчитывала мужа, хмурила брови, а губы её расплывались в улыбке, так что всем было весело от такой её сердитости: и Зыкову, добродушно хлопавшему сине-красными веками с редкой опушкой ресниц, и Настеньке, ёрзавшей на широком отцовском плече, и Петеньке, дотянувшемуся до отцова уха.

      Гаврила Матвеевич тоже заулыбался, наблюдая из окна за Василисой! Ох, лиса! Ведь и выбрала себе такого, чтоб без седла ездить.

      В свое время Василиса крепко удивила всех, когда после поездки в райцентр привела в дом к ужину Зыкова и объявила отцу-матери, что они зарегистрировали брак и теперь он законный её муж, а она – жена его. Помнилось в семье, как онемело смотрел на дочь Тимофей, а у Галины от такого известия вывалилась из рук сковорода с жареной картошкой.

      Зыкова в селе и женихом-то не считали – инженер, не ровня. Возят в МТС на тарантасе, как районное начальство. А ещё была та причина, что приехавший инженер отличался какой-то детской застенчивостью. Давал распоряжения и краснел. На гулянки молодежные не ходил. И Василису ни разу не провожал до дома, как говорила Галина. Без деда было-то все… И вот привела его Василиса не женихом, а сразу – мужем. Без ухаживаний обошлась! Да хоть и так, ладно. Не мать велела, а сама захотела. Значит, углядела в нём то, что другим не дано было угадать. Вон ведь, второго родила, а всё любятся, друг на дружку смотрят так, будто год с утра не виделись.

      – Папка, а что будет… – Настенька воровато глянула на дедову избу и зашептала отцу: – Что будет – пришли воры, хозяев украли, а дом в окошки убежал?

      – Сдалась, что ли? – Гаврила Матвеевич выставился в окошко и шевельнул куделистыми бровями, смешливо глядя на Настеньку. – Фу-ты, ну-ты… В нашем роду таких не бывало, чтоб без драки пятились, как раки.

      – И не сдалась вовсе. – рассерженная Настенька вытянула ноги, соскальзывая с отцова плеча, и Зыков поставил её на землю; строго посмотрела на деда: – Только ты, дедуленька, не по правде делаешь: мне загадываешь, а я тебе нет. Давай я тебе тоже буду загадывать, тогда узнаешь…

      – Ну, спытай дедка, – Гаврила Матвеевич с весёлой озабоченностью глянул на Василису: видала – какова!

      Настенька приблизилась к окошку, руки в боки, головку набок склонила и хитрющими лисьими глазками прожгла его.

      – Испытаю. Что будет: вокруг носа вьётся, а в руки не даётся?;

      – Муха! Комар ещё вёрток.

      – И нет. Когда догадаешься – скажешь.

      Настенька крутанулась на каблучке и степенно пошла к крыльцу большого дома, гордо подняв острый носик.

      Отцу с матерью смешно, и деду в радость. Ах, топчи тебя комары. Нож девка будет! Валдаевская! Вроде перекинулся парой словцов, а как живой воды напился, живучим корешком закусил.

      Выждав момент, когда Зыков пошел в дом, Гаврила Матвеевич подмигнул Василисе и повёл головой, давая понять, чтоб секретно зашла к нему.

      Василиса вошла в избу