Раскаты. Артем Приморский

тут. Он ползет наверх – и девушка летит к нему. Но луч, стоит ей приблизиться, поднимается выше, и вместо него ее руки встречает новая трапеция. Каждый раз он появляется все выше и выше, заманивая своим светом, и каждый раз появляется новое препятствие, мешающее добраться до него.

      Музыка становится все тише и грустней. Девушка, повиснув на последней перекладине вниз головой, стыдливо спрятала лицо в ладошки. Ей никогда не достичь луча, никогда не коснуться его света.

      Купол цирка озаряется ярко-синим цветом, знаменуя нечто особенное.

      Внезапно начинает играть скрипка. Она берет немного дерганный, динамичный, яркий мотив. К ней присоединяется пианино. Их угрожающий унисон говорит, что еще не все кончено.

      С вершины к девушке спускается темно-синяя толстая лента. Самый конец касается ее пальцев – Эльза нащупывает его, отпускает трапецию и начинает карабкаться, обматывая ленту вокруг своей тоненькой талии. За это время купол становится ало-багровым, как самое горячее пламя.

      Добравшись до середины, Эльза отпускает руки. Раскручиваясь вокруг своей оси, она цепляется за ленту ногами, и кружится в странном, сказочно-гротескном танце. Скрипка с новой мощью рвется над оркестром, диктуя свою, агрессивную и отчаянную музыку. Она поддерживает Эльзу между куполом и ареной, не давая упасть, но и не позволяя взлететь. В дело вступает пианино, его аккорды подбадривают девушку – двигайся вперед, к задуманной цели! Эльза стремительными взмахами добирается почти до верхушки купола, и так же внезапно, кружась всевозможными пируэтами, цепляясь руками и ногами, словно имитируя падение, опускается все ниже и ниже…

      По мере того, как успокаивается и затихает музыка, девушка касается пальчиками рук покрытой песком арены. Кувырок через спину, и вот она крепко стоит на ножках. Скромная усталая улыбка – единственное, что она может дать взамен на бурные овации.

      – Что скажешь, папа? – слышит она звонкий голос светловолосой девочки в первом ряду.

      – Да… – протягивает ее отец, хмурый и неприветливый с виду мужчина в дорогом костюме. – В целом – неплохо, Ника.

      «Неплохо? – Эльза делает поклон и уходит за кулисы. – Неплохо?..»

      Знал бы этот умник, как тяжело ей давался этот номер! Сколько синяков она набила на спине и ребрах, пока не зазубрила момент появления и захвата трапеции! А музыка?! Она доводила дирижера и оркестрантов до бешенства, но добилась нужной мелодии в нужных местах своего номера!

      И все это ради того, чтобы какой-то напыщенный чурбан сказал: «Неплохо»?!

      «А ведь его дочке понравилось», – вспомнила она. Но даже это не помогло девушке вернуть хорошее настроение.

      Самсонов, спеша представить следующий номер, выскочил на сцену сразу после нее. Эльза не заметила, что он, пробегая мимо, бросил в нее очень злой взгляд.

      Она вернулась в крохотную гримерку – подальше от удушливо-натопленного зала и дикой смеси из духов и разномастных запахов зрителей. Смыв