Раскаты. Артем Приморский

третье.

      – За что, Марк Олегович? – возмущенно и растерянно спросил Марков.

      – Я говорил тебе – не трогай эту историю? Говорил?!

      – Какую историю?

      – Про гимнастку, мать твою!.. – рыкнул Гаврилов.

      – Она циркачка, – поправил Марков.

      Редактор топнул ногой:

      – Тем более – уволен! Приходили в «Хроники» какие-то мордовороты, перевернули все вверх дном. Трясли главреда, как мешок с яблоками!

      – Так я тут причем? Вы сказали статью не печатать – все, баста. Я не печатал.

      – А это что?! – Гаврилов ткнул ему в лицо номером «Хроник Петербурга». – «Принцесса мертва, да здравствует Принцесса!» Название такое поганое выдумали, черт возьми!

      – Это не я, – сказал Марков.

      – А вот здесь? А здесь?! – злобно скалясь, редактор водил пальцем по строчкам статьи. – Слово в слово, абзац в абзац! Только автор другой приписан.

      Парень всколыхнулся:

      – Так ведь…

      – Никаких ведь! – воскликнул Гаврилов. – Я знаю, что ты работаешь на всех подряд. Здесь заказов нет, так ты в «Революционной России» статейки строчишь, про угнетенный рабочий народ и крестьянство!3 Не оправдывайся, Антон, я знаю. Многие знают, и молчат; в отличие от тебя, болвана крикливого, который каждого второго на улице товарищем кличет… – редактор тяжело вздохнул, переводя дух. – Если ты, Антон, на сибирскую каторгу загреметь торопишься, то без меня, пожалуйста. Просто уходи, и все. Здесь я тебя видеть не желаю.

      – Дадите рублей десять? – спросил Марков. – У меня совсем нет денег, Марк Олегович. А на вас я работал долго, и всегда уважал…

      – Пошел вон! – кратко бросил Гаврилов.

      Это был первый раз, когда атмосфера пивной «Журавля» не заразила Маркова весельем. Как всегда, он заказал кружку пива и, получив ее, пошел в глубину зала, занял свободное место. Сделав пару глотков, парень погрузился в мрачные раздумья…

      В карманах брюк он нашел три с половиной рубля – последние деньги. «Срочно нужна работа», – Марков посмотрел вокруг себя. Здесь столько мелких журналистов, готовых удавиться за сенсацию! «Вроде Журова», – вспомнив о нем, Марков слабо улыбнулся. А остальные? Неудачники-комедианты, как Волчков? Ненужные критики, типа Филева? Кто еще? Всякие забулдыги-мастеровые, мелкие лоточники, побирушки и просто горькие пьяницы; разношерстный коллектив с одной общей проблемой – нетрезвым взглядом на жизнь.

      «Нет», – Марков гордо выпрямился, будто с его спины упал непосильный груз. Среди этого грязного, оборванного, вонючего, немытого или мытого так давно, что и не вспомнить, когда это произошло, сброда было одно светлое, белое пятно – Иван Алексеевич Ильин. Всегда трезвый, аккуратный и холеный, он сидел в углу этого крысятника – один, не считая кипы листков на столе. Что-то записывает, изредка бегая черными монгольскими глазами по залу.

      «Попытаю счастья», – решил репортер. Кружка осталась без него – впрочем, ей быстро нашелся новый хозяин.

      «Д

3

«Революционная Россия» – газета, издаваемая партией эсеров. В Российской империи считалась нелегальной.