И снег будет падать на крышу. Анна Силкина

Николаевич стоял у телефона ко мне спиной. А в дверном проёме напротив беззвучно покатывался со смеху Лазарь Давыдович – с распущенными волосами, в майке и семейных трусах.

      На моё «Ой!» они разом вздрогнули и посмотрели на меня.

      Первым смог отмереть Лазарь Давыдович. Он подошёл, наставил на меня указательный палец, доверительно улыбнулся и сказал:

      – Короче, ты меня не видела. Ага?

      – От жены сбежали? – Съехидничала я.

      – Было бы от кого бежать. Так, люди из прошлого беспокоят. У них тут событие намечается, а я участвовать не хочу. Вторые сутки тут сижу, чтоб не достали. Если не проболтаешься, с меня шоколадка. Угу?

      – Угу, – сказала я. – Чур, с орешками!

      – Как скажете, мисс! А теперь можно я пойду дальше прятаться от призраков прошлого?

      И он очень быстро и очень задорно мне подмигнул своим рысьим глазом.

      Я опустила взгляд, и он невольно упёрся в острые-преострые Лазарь-Давыдычевы ключицы. И я разом заметила так много – и то, что майка у него застирана до прозрачности и висит мешком, и то, что руки у него страшно худые и в локтях кажутся намного толще, чем над ними.

      – Я тоже пойду, – тихо сказала я, развернулась и опрометью бросилась к выходу.

      ***

      Мне страшно хотелось поделиться с Настей, но я понимала: нельзя.

      Да Настя и не услышала бы меня сейчас. Последние две недели у неё только и разговоров было, что о загадочном Эдике. Мне было тошно слышать о нём – ведь только год назад мы мечтали, как станцуем друг у дружки на свадьбах… И мне оставалось лишь радоваться, что я давно не видела Димку: я не знала, как смогла бы смотреть ему в глаза.

      Я скинула пальто и ботинки, прошла в свою комнату, рухнула поверх покрывала на кровать и задумалась.

      Серёга прилип ко мне как банный лист, провожает и провожает, на днях пытался распустить руки – я его по ним ударила, и он сказал, что потерпит, пока я дозрею…

      У Зои Ивановны есть какая-то девочка, пусть не дочь – быть может, племянница… Она могла бывать у Иванцовых дома и знать о крестике…

      Лазарь Давыдович прячется у Тишковых от каких-то непонятных людей из прошлого – а я, между прочим, не знаю, за что он сидел, да кто же говорил, что за политику?..

      Загадочный парень в кепке продолжает снимать крестики, и я не знаю, кто это, но точно не Серёга…

      Может, их там целая банда…

      Среди них, возможно, есть девушка или человек, способный прикинуться девушкой…

      Лазаря Давыдовича я с первого взгляда приняла за женщину…

      Он играет на свадьбах, он, наверно, беднее, чем мне показалось вначале…

      И я нутром, вот просто нутром чую, что Серёга здесь тоже не просто так…

      Что общего, чёрт возьми, у Лазаря Давыдовича и Серёги?!

      Ещё раз, ещё раз… Человек, который снимает крестики, – чернявый парень в кепке. Серёга белобрысый. У Лазаря Давыдовича тонкое смуглое лицо и тёмные волосы, в кепке он может сойти за подростка. Серёга был у Евдокии Максимовны, когда на Чистых чернявый