И снег будет падать на крышу. Анна Силкина

минут.

      ***

      «Лазарь Давыдович, как там всё было на самом деле?»

      Конечно, я знать не знала, где он сидел и чем занимался. И, судя по годам его, на строителя Беломорканала он как-то не тянул.

      Но что-то меня томило и требовало с ним поговорить. У меня наконец-то нашёлся для этого повод.

      Я стояла на остановке в ожидании троллейбуса. Моросил дождь.

      Я десять раз уже придумала, что скажу, когда мы с Лазарем Давыдовичем разговоримся, но не могла придумать, с чего наш разговор, собственно, начать.

      Я не знала, где он живёт. Будет ли он рад меня видеть. И не знала даже, с каким лицом зайти к Тишковым и спросить его адрес.

      Мне просто хотелось с ним встретиться. Под любым предлогом, хоть даже таким.

      Передо мной стояло его угловатое лицо, чёрно-белое от резких теней бульвара, с тёмными кругами под глазами и с металлическим блеском зубов.

      Я слышала, что если у человека все зубы железные, это значит, что у него была цинга.

      – Девушка, это какой сейчас ушёл? – Спросил меня какой-то старичок.

      Я очнулась, поглядела вслед отъезжающему троллейбусу и поняла, что ушёл мой.

      Не ответив тому, кто спрашивал, я села на скамейку остановки и обхватила колени руками.

      …и тут мой взгляд уцепился за такое, что Лазарь Давыдович вылетел у меня из головы вместе со своими железными зубами.

      К остановке подходил невысокий парень с ледянисто-голубыми беспризорничьими глазами. Я узнала бы его в любой толпе.

      Он остановился и стал ждать троллейбуса вместе со всеми. Он был в брюках-клёш, модного фасона, но пошитых из самой грубой и дешёвой ткани, чуть ли не из брезента. Несмотря на холод, он был без куртки, в рубашке с расстёгнутым воротником. Его светлые волосы были острижены чуть выше мочек ушей.

      Я искала глазами – нет ли на нём какой обновки?

      Но ничего похожего на обновку на нём не было. Всё было старое, вытертое, выцветшее.

      Я абсолютно не знала, что делать. Вообще-то я не очень хорошо умела знакомиться с людьми, тем более со сверстниками, тем более со шпаной, тем более безо всякой причины. Но не могла же я просто крикнуть «Держи вора!» – да он ещё, может, и не вор!

      Вот была бы со мною Настя…

      Но Насти не было.

      А парень стоял, сунув руки в карманы, и ждал, и вдали уже показался какой-то троллейбус – а вдруг его, а вдруг сейчас он сядет и уедет?!

      Я встала, подошла к нему вплотную, нацепила на лицо самую дерзкую улыбку, какую могла изобразить, и сказала:

      – Какие люди! Ну привет, Марьина Роща.

      Он с недоумением посмотрел на меня, сощурился – и узнал!

      – Чо, центровая, что ли? Какими судьбами в наших краях?

      – Работаю здесь, – я кивнула в сторону библиотеки.

      – Чо, в Ленинке места не нашлось? – Спросил он насмешливо.

      – Решила быть поближе к трудовому народу, – с вызовом ответила я и тоже заложила руки в карманы.

      – Больно