Тайна леди. Джо Беверли

монахини безнравственно отвечать.

      – Я не отвечала!

      Он молча обвинял ее во лжи и был прав. Но потом сказал:

      – Прошу прощения. Нечестно играть в такие игры, когда вам некуда бежать. Итак, какой язык для вас родной?

      Петре показалось, будто ее выбросили бездыханной из морской пучины, где она тонула, на твердую землю.

      – Итальянский.

      – Тогда ваши лингвистические способности потрясающи. Ваш французский хорош, а английский почти идеален.

      – Почти?

      – Увы, легкий акцент, но он очарователен.

      Она улыбнулась, но тут же поняла, что ее ласкают, только другим способом.

      – Как вам удалось так хорошо им овладеть? – спросил Робин.

      Петра попыталась найти ловушку в этом вопросе, но не нашла.

      – У меня была няня-англичанка, потом английская гувернантка. А как вам удалось так хорошо овладеть французским?

      – У меня были французская няня и гувернантка, а главное – моя мать была француженкой и говорила с детьми по-французски. Ваша мать была англичанкой?

      – Нет.

      – А отец?

      Петра помедлила, потом сказала:

      – Да.

      – Он говорил с вами по-английски?

      – Нет.

      – Он умер, когда вы были ребенком?

      – Он ушел.

      – Понимаю. А ваша матушка?

      – Недавно умерла.

      – Мои соболезнования. – Он, похоже, говорил это искренне. – Вы поэтому стали монахиней?

      – Я прожила в монастыре несколько лет.

      Он не ожидал этого и не был этому рад. Однако она не увидела ни намека на раздражение. Святой Петр, он, кажется, нравится ей, а это уже опасно.

      – Сколько вам лет? – спросил Робин, но тут в ее окно резко забарабанил дождь. Она повернулась, и он воскликнул: – Чума его побери!

      Поглощенные разговором, они не заметили перемену погоды. Небо затянули тучи, сверкнула молния. Прогремел гром. Карета дернулась, когда лошади испугались, а потом покатилась быстрее.

      Собачка взвизгнула и забилась под сюртук мистера Бончерча. Петра пожалела, что не может сделать то же самое. Она боялась молнии. Следующая молния осветила внутренность кареты, заставив Петру отпрянуть от окна и прижаться к Робину. Вместо того чтобы защитить ее, он сунул ей в руки дрожащую собачку, а сам опустил окно со своей стороны, чтобы позвать слугу, скачущего рядом.

      – Поблизости есть какой-нибудь приют, Пауик?

      – Не видать, сэр! – крикнул тот в ответ, горбясь под хлещущим дождем, а глаза его лошади испуганно забегали.

      Петра накрыла трепещущий комок шерсти подолом своего платья, бормоча слова утешения, которые ей самой были необходимы.

      – Ты знаешь, как далеко мы уехали? – спрашивал Бончерч.

      – Наверное, миль пять, сэр.

      Он закрыл окно и отбросил мокрые волосы с лица, но улучил мгновение, чтобы посмотреть вниз и улыбнуться. Петра осознала, что ее голые ноги открыты до самых колен.

      – Хорошо? – резко спросила она.

      – Просто замечательно. – Но потом он вернулся к делу: – Слишком далеко, чтобы возвращаться. Слишком