Да будем мы прощены. Э. М. Хоумс

вонь чудовищная. Кошка в приступе паники разодрала пассажирское сиденье и использовала его как туалет. Домой еду, дыша только ртом.

      В доме на полу нахожу записку. «Тебя ждет большой сюрприз».

      Запах дезинсекции все еще держится. Достаю всякие тряпки-щетки-жидкости для чистки и возвращаюсь к машине. Кошку отношу в дом – надеюсь, астмы у нее нет, – счищаю дерьмо и отмываю разодранный салон, насколько это возможно.

      Из подвала вытаскиваю старый сетчатый шезлонг, устанавливаю его на заднем дворе. Нахожу старый арктический спальник, как-то устраиваю себе постель и заваливаюсь спать. Просыпаюсь только от лая Тесси. Выходя из-за дома, замечаю стоящий у тротуара фургон.

      Открывается пассажирская дверь, оттуда выходит человек азиатской наружности и держит в руках белый квадратик. Записка!

      – Что вам угодно? – спрашиваю я.

      – Меня весьма достал человек, который тут живет. Вы его знаете?

      – Кто это?

      – Некто Сильвер.

      – Я Сильвер.

      – Где вас носит? Я вам оставляю сотни записок, как забытая любовница!

      – Каким образом это со мной связано?

      – У меня для вас большая посылка. Я многие недели езжу тут с вашим барахлом. Надо бы дополнительную плату взять.

      – Что за барахло?

      – В моей машине ящики вашей жизни. Куда их вам?

      – Ящики моей жизни?

      – Барахло из вашей квартиры.

      Он открывает задний борт фургона.

      Азиат и его напарник вносят в дом коробку за коробкой. В гостиной у дальней стены они возводят новую стену из коробок, несут еще и еще, и комната превращается в инсталляцию, в декорацию пещеры. Что поразительно – все коробки совершенно одинаковые: белый картон без маркировки, каждое ребро на четырнадцать дюймов. Если у меня и был какой-нибудь предмет, не влезающий в эти габариты, мне его уже никогда не увидеть.

      Я расписываюсь за доставку и даю каждому по двадцать долларов.

      – После такого трудного, это нам все?

      – Я потерял работу, – говорю я. – И жизни у меня тоже нет.

      Не могу начать распаковывать. Могу только продолжать делать то, что делал, – возвращаюсь во двор. Когда темнеет, захожу в дом, делаю себе сандвич, достаю одеяло и подушку и снова на улицу. Тесси не хочет – она свернулась на своей лежанке и отказывается шевелиться.

      Я сплю один в шезлонге на заднем дворе. Никогда раньше не спал ночью на улице. Всегда хотелось, но, честно говоря, боялся. А сейчас я думаю: а что такого? Мне совершенно нечего бояться. На самом деле я даже стал человеком, которого боятся.

      Рано утром, когда выгуливаю Тесси, все еще в той же одежде, что накануне, только теперь мятой и потной, меня замечает вчерашний коп. Останавливает свою патрульную машину и спрашивает, что я тут делаю.

      – Собаку выгуливаю.

      – Где вы живете?

      – Вон там, – отвечаю я.

      Он меня провожает до дома и, похоже, недоволен, когда я достаю из-под искусственного камня запасной ключ, чтобы войти в дом.

      – Сейчас