Да будем мы прощены. Э. М. Хоумс

место, – говорит она.

      – Конечно, – отвечаю я. – Можем, если ты хочешь. Ты уверена, что оно тебе не нужно?

      – Ты забыл, что я не вожу машину? Продаю место соседям сверху.

      – У которых ребенок плачет, а они день и ночь топочут у нас над головой?

      – Да. У них минивэн, и они предложили двадцать шесть тысяч долларов.

      – Двадцать шесть тысяч?

      – Была война предложений – мест очень мало.

      – Вот это да!

      – Они платят наличными.

      – Класс. Так что поделим пополам?

      – На самом деле за место платила я, – напоминает она.

      – Тогда зачем ты мне рассказываешь?

      – А просто чтобы ты знал.

      Она дает отбой.

      Мне снится Никсон.

      Никсон, «Ночные рассказы». Идея вот какая: у него был друг-конфидент, и каждую ночь, когда Никсон не мог заснуть, он звонил этому другу поговорить, и иногда друг ему читал из «Моби Дика», или «Записок из подполья», или из Пола Джонсона «Путешествие в хаос» или «Враги общества», а бывало, они вместе телевизор смотрели. Никсона ласкала мысль, что этот конфидент бодрствует, когда бодрствует он, Никсон, и ему никогда не приходится быть одному.

      Одиночество его пугало.

      В пятницу вечером, закончив работу и убрав швабру с ведром, уборщица Мария выходит из гардеробной, переодетая в уличное, и говорит мне:

      – Мистер, я здесь больше работать не могу – очень уж я тоскую по миссис Джейн. И расстраиваюсь, когда сюда прихожу. Я вот работаю, а вы целый день тут сидите. Я вас не знаю. Ваш брат убил миссис Джейн. И что теперь будет с этими красивыми детками, которые остались без матери? Вы, пожалуйста, передайте им от меня очень большой привет, а с вами я прощаюсь.

      Я достаю бумажник, даю ей пять сотенных банкнот. Она берет три и две отдает мне обратно.

      – Долгов не имею, – заявляет она. Что она хочет этим сказать, я не знаю.

      – Я передам детям, – говорю я.

      – Хорошо, – отвечает она. – И еще у вас кончаются «Мистер Клин» и «Виндекс».

      – Спасибо, Мария.

      Утром в понедельник к дому подруливает грузовой фургон – большой, белый, а на крыше приделано огромное насекомое. Из фургона вылезают два парня в белом, выгружают большие белые аэрозольные канистры, надевают на лица маски и идут к входной двери. Перед дверью сворачивают, один налево, другой направо, и обходят дом, брызгая струями из канистр. Лай Тесси и тошнотворный запах заставляют меня открыть дверь и спросить:

      – Чем могу служить?

      От первого же вдоха легкие сжимаются в гармошку, глаза жжет. Эти двое снимают маски.

      – Ужасающий запах, – заявляю я.

      – Кто вы такой? – спрашивает второй из них.

      – Я хотел бы у вас спросить то же самое.

      – Мы два раза в год приезжаем по контракту; дата определяется заранее за пару месяцев.

      – Ситуация переменилась, – говорю я.

      – Теперь уже поздно: мы начали. Обработку прерывать нельзя – появляются устойчивые породы вредителей, здоровенных. Это очень, очень плохо.

      Тесси