Да будем мы прощены. Э. М. Хоумс

я.

      – Кто знает? – повторяет она.

      – Не знаю я, кто знает.

      Я заканчиваю собирать бумаги.

      – Ты понимаешь, о чем я.

      – Если ты спрашиваешь, кому я говорил, то никому.

      – А люди знают, – говорит Клер. – Все есть в «Нью-Йорк пост», с фотографиями окровавленного матраса, и ты там стоишь с совершенно идиотским видом.

      – Видимо, я пропустил.

      – Это внутри. А на первой странице, в правом нижнем углу, фотография – твой братец скованными руками сталкивает землю в могилу.

      – Ты думаешь, это подстроил адвокат?

      – Кстати, об адвокатах. Тебе он наверняка понадобится. И еще я вызвала компанию по перевозкам.

      – Куда ты собралась? Тебе не надо переезжать, это же твоя квартира.

      – Я – никуда. Это для тебя. Куда вывезти твое барахло?

      – Сюда. На адрес Джорджа и Джейн.

      – Отлично, – говорит она.

      И пропадает.

      Я поднимаюсь с земли, закидываю сумку на плечо и шагаю по улице, чуть кренясь набок. Прохожу мимо спортивного магазина с мячами и ракетками, мимо химчистки, захожу в «Старбакс». Пытаюсь выработать себе какой-то привычный распорядок. Делать то, что люди делают.

      – Кофе медиум, – говорю я.

      – Гранде?

      – Медиум.

      – Гранде, – решает она.

      – Non parlo Italiano, – говорю я, показывая на чашку среднего размера.

      Она дает мне обжигающий кофе, я сажусь за стол, распаковываю страницы рукописи и перекладываю их по порядку. На меня таращится группа женщин, одна прямо пальцем показывает.

      – Что такое? – спрашиваю я громко, глядя на них в упор.

      – А вы похожи на того типа, – говорит мальчишка, вытирающий столы пахнущей рвотой тряпкой.

      – Какого типа?

      – Который свою жену убил, нет? Она вот с ними сюда заходила после тренировок. Часто бывали. Вы тут человек новый.

      Он начинает вытирать мой стол, словно намекая, что мне надо уйти.

      – О’кей, – говорю я, встаю и кофе беру с собой – как-никак четыре доллара. Я вообще даже не хочу кофе. У входа стоит человек, похож на бездомного, и я пытаюсь отдать чашку ему.

      – Вы мне отдаете свой кофе? – спрашивает он.

      – Да.

      – Вы его пили?

      – Нет.

      – А зачем мне ваш кофе? Может, вы туда чего подсыпали?

      Я смотрю на этого человека и вижу что-то знакомое. Нечто среднее между дешевым автомехаником и Клинтом Иствудом.

      – Понимаете, – говорит он, – дело в том, что я кофе не пью.

      – А! – отвечаю я, случайно обжигая себе руку горячей «явой».

      – Я сюда пришел за лимонным пирогом и чашкой чая.

      Я киваю, все же думая, что откуда-то его знаю.

      – Что ж, – говорю я, чувствуя, что сумка начинает сползать с плеча. – Всего наилучшего.

      – И вам. Надеюсь, вы найдете, кому отдать кофе.

      Я ставлю кофе на крышу машины, отпираю дверцу, кидаю внутрь сумку. Делилло, думаю я, захлопывая дверцу. Делилло, повторяю, заводя двигатель. Дон Делилло, известный писатель, черт меня побери. Можно было бы с ним поговорить про Никсона.

      Включаю