Да будем мы прощены. Э. М. Хоумс

выступил очень здорово. Вы не считаете?

      – У меня правило: не критиковать похороны.

      – Если гости благоволят оставаться на местах, пока родные выйдут, это будет весьма похвально, – говорит раввин.

      Мимо нас провозят гроб Джейн. Среди тех, кто везет каталку, – ведущий с Дня благодарения.

      Выходят родители Джейн, между ними идет Сьюзен. Когда она плачет, выражение лица не меняется. Слезы клоуна.

      Мы с Нейтом и Эшли выходим вслед за гробом, забираемся в лимузин, а Джейн поднимают в катафалк.

      – Надеюсь, никогда мне больше не придется этого делать, – говорит Нейт.

      – Теперь мы уже можем домой? – спрашивает Эшли.

      – Нет, – говорит Нейт. – Тут теперь что-то вроде афтерпати должно быть?

      – Отсюда мы едем на кладбище. Возле могилы будет сказано еще несколько слов, и гроб опустят в землю. – Я гадаю, надо ли им сказать про горсть земли на крышку гроба или лучше некоторые вещи не говорить. – После кладбища мы будем сидеть шиву в доме Сьюзен. Будут приходить люди, которые знали твою маму, и там будет обед.

      – Я хочу побыть один, – говорит Нейт.

      – Не получится.

      – Кто эти автомобили присылает? Они другую работу делают? – спрашивает Нейт.

      – Какую, например?

      – Скажем, рок-звезд возить. Или только похороны?

      Я наклоняюсь вперед и задаю водителю вопрос:

      – Вы только похоронами занимаетесь или рок-звезд тоже возите?

      Водитель смотрит на нас в зеркало заднего вида.

      – Я лично – похороны и аэропорты. Рок-н-ролл не люблю. Тебя подписывают на двухчасовую работу, а через четыре дня ты все еще стоишь на парковке возле какого-то отеля и ждешь, пока этот рокер решит, хочет ехать за бургером или нет. Я люблю, когда все по порядку и по графику. – Он замолкает, потом говорит: – С погодой вам повезло. Вы не подумайте чего, но хуже нет, как работать на похоронах, когда погода хреновая. У всех настроение портится.

      В машине по дороге на кладбище дети утыкаются в свои электронные устройства. С одной стороны, нехорошо играть в компьютер, если едешь на похороны матери. С другой стороны, их очень можно понять. Они хотели бы где угодно оказаться, только не здесь.

      Джейн положат между ее теткой и бабкой, между раком яичника и инсультом. Она приложится к народу своему. Эти люди умирали от болезней или старости, но не было среди них жертв домашнего насилия. Это другое. Это хуже.

      Дети сидят на складных стульях за спиной деда и бабки. Хотя день ясный, но прохладно, все одеты в пальто, руки в карманах. Когда гроб опускают в могилу, по рядам провожающих проносится шелест шепотов, ветер удивления.

      – Папа приехал, – говорит Эшли.

      Все поворачиваются посмотреть. И, конечно же, он вылезает с заднего сиденья автомобиля. Рядом с ним двое здоровенных черных мужиков в больничной униформе.

      – Ну и наглость, – говорит мать Джейн.

      Вокруг нас шорохи, шелест, шепот, повороты головы.

      – Она его жена.

      – Пока смерть не разлучит их.

      – Должен