Я, бабушка, Илико и Илларион. Нодар Думбадзе

медленно тянем горячий чай и мирно беседуем.

      – Бедная твоя бабушка… – вздыхает тетя Марта. – Если бы ты, лоботряс, получал стипендию, ей было бы легче…

      – Тетя Марта, сегодня день моего рождения, не отравляй его, ради бога!

      – Будь проклят день, когда ты родился, бесстыдник!

      – Благодарю! Вам того же желаю! Алаверды, тетя Марта! – говорю я и чокаюсь чайным стаканом с хозяйкой.

      – У, шалопай! – Тетя Марта прячет улыбку и незаметно опускает свой сахар в мой стакан.

      Зима в Тбилиси холодная. Мне приятно сидеть в комнате тети Марты. После чая она обычно начинает рассказывать разные печальные истории, и всегда в третьем лице, но я знаю, что все это – из ее собственной жизни. Я люблю слушать печальные истории. И тетя Марта любит слушать мою болтовню. Она корчится от смеха, после каждой паузы говорит: «Чтоб ты провалился!» – и вытирает слезы.

      Сегодня по поводу дня моего рождения в роли рассказчика выступаю я. Тетя Марта перестает отхлебывать чай и внимательно слушает.

      – Ты знаешь моего Илико? – начинаю я.

      – Еще бы! Сколько раз ты про этого одноглазого рассказывал.

      – Так вот, слушай… Во дворе Илико, у самого плетня, стоит высокая черешня. Дерево это знаменито тем, что к нему привита черешня четырех сортов: шамбала, майская, поздняя и белая. Так что оно плодоносит все лето. Илико гордится своим чудо-деревом и бережет его, как свой единственный глаз. Вряд ли кто осмелится забраться на дерево днем, а по ночам Илико спит на балконе в обнимку с допотопной берданкой, заряженной солью.

      Как-то под вечер мы с Илларионом отправились на мельницу. В ожидании очереди время прошло незаметно. Возвращались домой далеко за полночь. Поравнявшись с домом Илико, Илларион остановился.

      «Отдохнем немного!» – предложил он и уселся под черешней.

      Я не возражал.

      Посидели. Выкурили по одной. Я встал.

      «Куда ты спешишь?» – сказал Илларион.

      «Не сидеть же здесь до утра! Я спать хочу!»

      «А черешни не хочешь?»

      «Еще бы! А где ее взять?»

      «Как это – где? Вот она, над тобой!»

      «Ну нет, благодарю тебя! Ты, видно, забыл про берданку!»

      «Дурак! Его берданку разорвало третьего дня!»

      «Ну и пусть, я все равно не полезу!»

      «Значит, на дерево карабкаться мне, а черешню лопать будешь ты?»

      «Почему бы и нет!»

      «Ах ты, мерзавец! И тебе не стыдно посылать на дерево бедного старика?»

      «Не прибедняйся, пожалуйста!»

      «Хорошо, черт с тобой, полезем вместе!»

      Договорились: я должен был забраться во двор, хорошенько все разведать, влезть на дерево и после этого дать знак Иллариону.

      Вокруг все было спокойно. Я ползком добрался до черешни, прислушался, потом осторожно встал, крепко обхватил руками ствол дерева и… прилип к нему! Прилип, как муха! Всем телом! Весь ствол дерева на высоту человеческого роста был обмазан толстым слоем дьявольской смеси, в которой по запаху угадывались тавот, навоз, птичий помет и еще какая-то дрянь… Я с трудом оторвался