Кира. Петр Альшевский

его не половником —

      скалкой, мною сзади за пояс засунутой,

      жестоко огрею.

      Удалось! Он повелся,

      за лифчиком полез рьяно,

      в затылочную часть я метила и попала,

      единственным ударом из строя Потапова вывела.

      Он без сознания, но дышит,

      довольно молодую жизнь

      я не погубила, ничуть,

      повреждения, нанесенные его мозгу,

      тяжким грузом мне на совесть не лягут —

      хуже господину Потапову не стать,

      только улучшение допустимо.

      Я закурила.

      Отказать себе в удовольствии

      покурить над поверженным мною врагом

      я, простите меня, не смогла,

      парочку сигарет,

      сидя над ним на кровати,

      в отдохновении вытянула.

      Пепел я на Потапова,

      заслужил – получай,

      излишне задерживаться несомненно

      рискованно,

      очнувшийся господин Потапов будет ужаснее

      вставшего из могилы Великого Хромца,

      в полицию о его художествах

      с его же городского телефона

      мне сообщить?

      Я уйду, а они пусть приезжают,

      выясняют, что за ним водится,

      алло, в полицию я попала?

      Ну записывайте.

      В экстренных случаях

      сотрудничества с полицией

      надлежит не чураться,

      полиция, нейтрализующая маньяка,

      служит добру,

      с греческим полицейским я делала то,

      что на родине мне бы и в голову не пришло —

      я с ним кокетничала.

      Он могучий,

      улыбчивый,

      я одинокая,

      слегка нетрезвая,

      у него обручальное кольцо,

      православный крестик,

      жене он, конечно, не изменяет,

      изменять рано или поздно начнет,

      давайте нарисуем картину.

      Критский правоохранитель поплыл,

      передо мной не устоял,

      мы удачно перепихнулись,

      и он заявляется в мой отель,

      говорит, что с супругой он расстается,

      жить в родной Греции

      отныне ему некомфортно,

      переезд ко мне в РФ

      равняется для него спуску в Аид,

      на варианта Камеруна

      как ты, милая, смотришь?

      Почему Камерун.

      О Камеруне, представляя нашу историю,

      я на другом уровне сознания мыслила?

      Камерунских мужчин

      у меня, по-моему, не было,

      литература и прочая культура

      прекрасного государства Камерун

      прошли мимо,

      полицейский взгляд от меня не отводит,

      а у меня словно в приступе скромности

      глаза опущены,

      потуплены,

      имея вид жалкой

      застеснявшейся дурочки,

      я размышляю о себе и Камеруне,

      тайную мечту,

      если она где-то запрятана,

      на свет пытаюсь извлечь,

      романтические баллады,

      зазвучавшие во мне

      после выпитого в отеле узо,

      заглушаются скрежетом,