Кира. Петр Альшевский

я сдержанно,

      не частила,

      ему хорошая водка впрок не шла,

      к возвышающейся над прежней

      горячности его приводила.

      Относилась она к Ирине,

      ее и театр он смешивал в единую

      гомогенную грязь,

      на мне во время секса

      он что-то про Ирину орал.

      От выкрикиваемых им грубых слов

      я абстрагировалась,

      получаемому наслаждению

      отдавалась не полностью, но вполне,

      уши мне не заткнуть, а закрыть глаза

      я способна, и я на пляже,

      от наваливающихся на женщин самцов

      пляжи обезопасить не удалось,

      мне, загорающей в неглиже,

      достался грандиозный спасатель,

      мускулистый, какой же мускулистый тиран,

      Дмитрий кричит на Ирину,

      а я, ничего не говорящая в реальности,

      там, под перекрытым тираном

      солнечным кругом,

      вопли издаю дикие,

      заключающие в себе требование

      немедленно поднажать,

      по завершению проводимой Димой

      долбежки

      тиран испаряется,

      меня овевает освежающий ласковый бриз,

      покачиваемой от замечательной слабости,

      я иду в ванную,

      затем покурить,

      Дмитрий клеймит Ирину до секса,

      по ходу,

      раньше, обладая мною,

      Ирину он дополнением не вводил,

      но Дмитрий освоился,

      себя ломать перестал,

      переполняющие его чувства к Ирине

      выплескивать нужно без пауз,

      иначе надлом,

      постельный конфуз,

      чтобы ценность хрупкого Дмитрия

      утрачена для меня не была,

      я ему потворствую,

      насчет Ирины не затыкаю,

      при моем отторжении

      он ведь с визитами ко мне

      может не завязать —

      будет приходить,

      поносить актрису Ирину, в сексуальные

      отношения со мной не вступая,

      мне бы схватиться за голову, а что хвататься,

      выпроводить бесполезного для меня Дмитрия

      это не поможет,

      из способов, имеющих действенность,

      лидирует жесткая прямая просьба,

      однако я не уверена,

      что в ответ на нее Дмитрий

      безропотно от меня восвояси,

      слушательница я – первый класс,

      замену мне среди отечественных,

      славящихся ограниченностью дам

      отыскать крайне проблематично,

      и он, тем конкретным вечером

      куда-то отчалив,

      являться ко мне продолжит,

      годами или, о Господи, десятилетиями

      мне про Ирину,

      про театр,

      «Антона Павловича Чехова

      я своими руками до чахотки бы удушил,

      а Шекспира, только бы перо

      для начальной строчки дебютной пьесы

      Уильям бы взял,

      чернильницей я по башке!».

      5

      Позвольте, я Богородице помолюсь.

      Богородица, дева, радуйся!

      И я радуюсь