Автор и герой в лабиринте идей. Андрей Аствацатуров

избавилась от земного зрения, то Геронтион констатирует утрату зрения и всех земных чувств безучастно и с пародийной обстоятельностью (строка 60):

      Я утратил зрение, слух, обоняние, вкус, осязание…[58]

      Донновская риторика и образность теряют свою цель – прославление близости к Богу – и оказываются набором пустых штампов, сохранивших лишь ситуативный смысл[59]. Таким образом, мир «Годовщин» по отношению к стихотворению Элиота – это идеальное измерение, которому ситуация Геронтиона не соответствует.

      Жалобы героя имплицитно содержат в себе его греховные заблуждения. Это становится очевидным при анализе основных мотивов стихотворения и образов, к которым прибегает Геронтион.

      Первоначально Элиот хотел предпослать стихотворению эпиграф из «Божественной комедии» Данте[60]:

      Мне ведать не дано,

      Как здравствует мое земное тело[61] («Ад», 33, 121–122).

      Эти странные слова произносит Альбериго. Его душа за тяжкое предательство была исторгнута в Ад, а в его тело, еще не окончившее земной путь, вселился бес[62]. Элиот вычеркнул второй эпиграф, видимо, потому, что Геронтион, в отличие от Альбериго, все-таки пребывает в своем теле. И рассуждает он не о нем, а о своей душе[63], при этом, как мы помним, отрицая власть бесов над ней. Тем не менее отвергнутый эпиграф необходимо учитывать, поскольку он вводит ряд важных для понимания стихотворения мотивов.

      Прежде всего, подобно эпиграфу, предваряющему «Пруфрока», где Элиот также цитирует Данте, слова Альбериго указывают нам на то, что сознание Геронтиона, как мы уже отмечали выше, это его личный Ад, который не знает раскаяния. В «Геронтионе» неоднократно упоминается ветер (строки 15–16, 30–33, 70–71, 73–74):

                Я старик,

      Несвежая голова на ветру.

      <…>

      Челноки без нитей

      Ткут ветер. Призраков я не вижу,

      Старик в доме со сквозняком

      Под бугром на ветру.

      <…> Чайка летит против ветра

      В теснинах Бель-Иля…

      <…>

      Я старик, которого гонят пассаты

      В сонный угол[64].

      Рискнем предположить, что Элиот, возможно, подразумевает описанный Данте в «Аду» ветер[65] («Ад», XXXIII, 50–52), который распространяет Сатана, взмахивающий гигантскими крыльями.

      Другой, не менее важный мотив связан с размышлениями о теле, лишенном души, но продолжающем жить, о мертвом по своей сути, имеющем видимость живого. Именно таким является элиотовский Геронтион. Он пребывает в том же самом состоянии смерти при жизни, которое характеризует персонажей «Бесплодной земли» и «Полых людей». Старость, иссушенность указывают на его отчужденность от жизнедарующих истоков мира (строки 1–2):

      Вот я, старик, в засушливый месяц,

      Мальчик читает мне вслух, а я жду

58

Элиот Т. С. Бесплодная земля… С. 133.

59

По поводу донновского призыва «Вдумайся» В. Муравьев в своих комментариях к «Геронтиону» справедливо замечает: «„Вдумайся“ Геронтиона ни к кому не обращено, это лишь риторическое побуждение к бесплодному самоанализу» (Элиот Т. С. Камень. М., 1997. С. 224).

60

См. об этом: Donoghue D. Reading America: Essays in American Literature. Berkeley, 1987. P. 150.

61

Данте Алигьери. Божественная Комедия. М., 1967. С. 149.

62

«В 1300 (условный год потустороннего путешествия Данте), – отмечает И. Н. Голенищев-Кутузов, – Альбериго был еще жив. Данте высказывает удивление: „Ты разве умер?“ Альбериго объясняет ему, что за преступления, подобные его злодейству, души попадают в Толомею еще при жизни, а в тело грешника вселяется бес. Нетерпеливый Данте во имя восстановления справедливости расправляется не только с мертвыми, но и с живыми» (Голенищев-Кутузов И. Н. Примечания, «Ад» // Данте Алигьери. Божественная комедия. С. 555).

63

На эту причину изъятия эпиграфа указывает М. Перлофф: Perloff M. Op. сit. P. 24.

64

Элиот Т. С. Бесплодная земля… С. 132, 133, 134.

65

См. указание на это у Д. Донохью: Donoghue D. Op. cit. P. 151.