Дражайший плут. Элизабет Хойт

замять неловкость.

      – Пожалуйста, – откликнулась Артемида.

      Звякнул фарфор.

      Феба самым вульгарным образом почмокала губами, и малыш засмеялся. Как ни щурилась, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть, даже голову Себастьяна Феба не смогла увидеть, поэтому спросила у сестры:

      – Какого цвета у него волосы?

      Повисла пауза. Феба, конечно, не видела, но знала, что все смотрят на нее, и на миг пожелала – пожелала всем существом – стать такой, как все: не быть для семьи причиной тревог или, хуже того, обузой. Чтобы можно было просто взглянуть и, черт возьми, увидеть, как выглядит любимый племянник.

      Сейчас это невозможно…

      На столе что-то звякнуло.

      – Ох, Феба, прости! – ахнула Гера. – Не верится, что я до сих пор не сказала тебе…

      – Нет-нет. – Феба покачала головой, стараясь побороть отчаяние, потому что вовсе не хотела, чтобы они испытали чувство вины. – Вам не нужно извиняться, правда. Просто… просто мне захотелось узнать.

      Гера глубоко вздохнула: похоже, едва сдерживала рыдания, – и Феба стиснула зубы.

      Артемида откашлялась и заговорила – как всегда, тихо и уверенно:

      – У него черные волосы. Разумеется, какими они станут, когда Себастьян подрастет, никто не знает, но он точно будет совершенно непохож на нашего сладкого Билли. Глаза у него темно-карие, кожа смуглая, тогда как у братца белоснежная. И мне кажется, у него будет баттеновский нос.

      – Только не это! – воскликнула Феба и почувствовала, как ее губы сами собой сложились в улыбку, плечи облегченно обмякли.

      Нос Максимуса был скромной пародией на нос Баттенов. Но если портреты предков действительно передавали жизненное сходство, носы эти иной раз бывали выдающихся размеров.

      – Я считаю, крупный нос придает мужчине солидности, – вмешалась кузина Батильда с легкой ноткой неодобрения в голосе. – Даже у твоего капитана нос, можно сказать, немаленький, и, по моему мнению, именно потому у него такой уверенный вид.

      – Он совсем не мой, – возмутилась Феба, но все же не удержалась и спросила: – Почему именно нос свидетельствует о каких-то особых качествах мужчины?

      – Он довольно привлекателен, – начала кузина Батильда.

      Артемида тут же подхватила:

      – Ну а нос… чем больше, тем лучше!

      – Да, именно! – Положил конец словесному потоку голос Геры.

      Все замолчали, чтобы перевести дух, и в наступившей тишине захныкал малыш Себастьян.

      – Наверное, проголодался, – предположила Гера, забирая малыша у сестры.

      Феба слышала шорох одежды – ребенка прикладывали к груди. В своем желании кормить самой сестра шла наперекор моде, но Феба ей завидовала. Что может быть чудеснее, чем держать в руках маленькое теплое тельце; кормить и лелеять собственного ребенка…

      Феба опустила голову в надежде, что печаль и тоска не отразились на ее лице. Что правда, то правда: у нее прискорбно мало шансов встретить подходящего джентльмена – даже если предположить, что кто-то вообще захочет взять в жены слепую.

      – Так