Дражайший плут. Элизабет Хойт

тон ее был резким:

      – Отлично, но я не могу вас видеть, поэтому должна ощущать ваш запах.

      – Как вонь от Темзы? – Она почувствовала крупные руки Тревельона на своей талии, уверенные и осторожные, которые снимали ее с седла. – Вообще-то я бы предпочел не вонять рыбой ради того, чтобы вы могли меня унюхать.

      – Не надо утрировать: речь о чем-то именно вашем – одеколон пришелся бы кстати.

      – Я нахожу, что благоухать пачули столь же отвратительно, миледи, как вонять рыбой.

      – Только не пачули. Это должно быть что-то более уместное для мужчины, – сказала Феба, обращаясь мыслями к духам и связанным с ними возможностям, едва очутившись на земле. – Может быть, что-то горьковатое, с ароматом дерева, кожи, дыма…

      – Как скажете, миледи, – учтиво, но с некоторым сомнением согласился капитан.

      Тревельон обнял ее за плечи одной рукой: наверное, в другой у него был один из этих ужасных огромных пистолетов, – и Феба почувствовала, как он слегка пошатнулся. Похоже, он потерял свою трость. Вот черт! Ему нельзя ходить без нее: нога причиняла ему ужасные страдания.

      – Феба! Что случилось?

      О боже! Кузина Батильда Пиклвуд.

      Потом раздался пронзительный лай и топот лап, прежде чем Феба почувствовала, как Миньон, любимый крохотный спаниель кузины, повис на ее юбках.

      – Миньон, назад! – окрикнула песика Батильда, потом раздался глубокий голос Тревельона:

      – Если позволите, я провожу миледи в дом, мэм.

      Чтобы кузина Батильда не тревожилась понапрасну, Феба сказала, когда они стали взбираться по ступеням парадной лестницы Уэйкфилд-хауса:

      – Я в полном порядке, а вот капитан Тревельон потерял свою трость. Надо бы поскорее найти ей замену.

      – Что… – вмешался было Рид, но капитан, не обращая внимания ни на Фебу, ни на ее кузину, рявкнул:

      – Немедленно проводите леди Фебу в ее покои и оставайтесь с ней вплоть до моих дальнейших распоряжений. Это относится и к Хатуэю.

      – Да, сэр.

      – О-о, бога ради! – воскликнула Феба, когда они преодолели порог и Миньон вдруг начал возбужденно тявкать. – Вряд ли мне понадобятся двое слуг…

      – Миледи! – суровым тоном оборвал ее Тревельон.

      О, она хорошо знала этот тон! А потом посреди всеобщей суматохи раздался баритон, от которого по ее спине поползли ледяные мурашки ужаса.

      – Какого черта здесь происходит? – поинтересовался ее брат, Максимус Баттен, герцог Уэйкфилд.

      Высокий и худощавый, с длинным, изборожденным морщинами лицом, герцог Уэйкфилд нес свой титул, как кто-нибудь другой мог бы нести меч: вроде как игрушка в парадных ножнах, но готов к бою, с острым и смертоносным лезвием.

      Тревельон поклонился хозяину.

      – Леди Феба цела и невредима, ваша светлость, однако у меня есть важное сообщение.

      Черная бровь Уэйкфилда под белым париком выгнулась дугой, но капитан выдержал взгляд хозяина. Пусть он и герцог, но Тревельон не из пугливых и ему не впервой сносить раздражение и гнев работодателя. Вот только бы нога не подвела, которая