Долги наши. Алексей Заревин

внимание матери удалось отвлечь. Утром надо будет запудрить мозги дядь Валере, чтоб про нож не вспомнил. Славка повеселел, одолел капитана Тушина и со спокойной совестью уснул.

      Ранним утром его разбудило скворчание сковороды и приглушенный разговор, доносившийся из кухни. Дверь балкона была распахнута, Славкина комната наполнилась утренним ветром, солнцем и запахом оладьев.

      Славка босиком пришлепал на кухню.

      На спинке венского стула висел серый китель с погонами подполковника. На стуле сидел дядя Валера в форменной синей рубашке и серых штанах с красной полоской. Он обмакивал оладьи в плошку с медом, отправлял их в рот целиком и запивал чаем. Мать стояла у плиты.

      – О, явление Христа народу, – весело провозгласил Валерий Георгиевич. – Присоединяйтесь, господин барон! Позавтракаем вместе. Надюша, пополни нам запасы провизии.

      – Придется подождать, едоки, – улыбнулась мать, – у меня ведь не конвейер.

      – Тогда пойдем-ка в отдельное помещение, Славка. Есть мужской разговор.

      Дядя Валера был так естественно бодр и весел, что Славка ни на секунду не заподозрил подвох. Лишь когда они прошли в Славкину комнату, дядя Валера плотно прикрыл дверь и стал серьезен, он вспомнил о ноже и забеспокоился.

      – Присаживайся, – велел дядя Валера. – И рассказывай.

      Славка обреченно плюхнулся на незастеленную кровать, пружины скорбно скрипнули, обозначив начало черной полосы в жизни. На макушку словно капнула гадкая холодная капля, и противной рябью побежала вниз по спине, животу, рукам и ногам, сметая все хорошее, что было обещано славным летним утром. Славка поник, съежился и буркнул:

      – Чего рассказывать?

      – Про вчерашний день расскажи.

      – Чего рассказывать? – повторил Славка почти шепотом, стараясь сдержать набегающие слезы.

      – Славка…

      – Чего…

      – Голову что ли подними. Чего раскис, как пломбир на остановке?

      Славка посмотрел в лицо Валерию Георгиевичу и увидел, что тот совсем не сердится. В его глазах было сочувствие, но вовсе не осуждение или злость.

      – Давай-ка я немного тебе помогу, – предложил дядя Валера, и Славка с готовностью кивнул.

      – Расскажи, например, про Ярославцева Сергея Леонидовича по кличке Корнеев.

      – Ну так… – промямлил Славка, – Ничего не знаю. Даже имени не знал. Он вчера ваш ножик у меня забрал.

      – Твой ножик, Славка. – сказал Валерий Георгиевич и эффектным жестом чародея явил пропажу пред Славкины очи. – Держи и больше не теряй.

      – Дядь Валер… – ошеломленно пробормотал Славка. – Откуда он у вас?

      – От верблюда, – печально вздохнул Валерий Георгиевич.

      – Я ведь никому не говорил, дядь Валер! Я…

      – Знаю, Славка. Знаю, – дядя Валера присел рядом. – Понимаешь, какое дело, попал Сережка Ярославцев в дурную компанию, ну и вот…

      – Что?

      – Убили его вчера.

      – Как?! – вскинулся Славка.

      – Как… Жестоко – вот как. Что-то он со своими старшими товарищами не поделил.