Однажды в Лопушках. Карина Демина

заухал филин. И Васятка присел. Шмыгнул носом и поглядел на нас.

      – А… мы прятаться не станем? – тихо спросил он.

      – От кого?

      – От некроманта!

      – Зачем? – удивилась Ксюха и бодрым шлепком размазала комара, что присел на белую Ксюхину руку.

      – Ну… не знаю. Для порядку, – Васятка снова носом шмыгнул. А ведь этак и простудиться недолго, вода-то в бочаге темная, а если родники подземные питают, то вовсе ледяная.

      Придется тетке говорить.

      – Если только для порядку… Марусь?

      Я что, мне полог сплести – дело недолгое, а вот с тропою сложнее. Старый сад был явно недоволен, что покой его потревожили. Он, пребывавший в некой непонятной полудреме – никогда-то с таким не сталкивалась, – встрепенулся, зашумел, загудел ветром в ветвях, пытаясь напугать незваных гостей. Да только мы не испугались.

      – Идите по следу, – велела я, становясь на узенькую тропку, проложенную в зарослях шиповника. За прошедшие годы тот, казалось, разросся пуще прежнего, и шипы сделались длиннее. Темно-желтые, загнутые, они походили на звериные когти, и мне подумалось, что этот сад, он… неправильный.

      Насквозь неправильный.

      А потом подумалось, что и правильно. Это ведь аномалия. А если бы сад был правильным, то какая аномалия тогда? То-то и оно.

      Тропинка легла полукругом, будто и сад не желал подбираться близко к черному озерному стеклу. При дневном свете проклятый бочаг гляделся почти обыкновенным. Разве что слишком уж правильная форма, будто кто-то циркулем окружность вычертил. И вода черная, гладкая, что стекло. Даже на воду и не похожа.

      – Мертвая, – тихо сказала Ксюха и себя обняла. – Надо же…

      – Нормальная, – Васятка нос рукавом вытер.

      Вот точно простынет.

      – Нет, – Ксюха прикрыла глаза и качнулась. – Силы… силы из неё тянет, будто… там, на дне лежит что-то, воду мучит…

      Светлые волосы Ксюхи задрожали, поплыли новорожденным туманом. И я ущипнула подружку.

      – Клад? – с надеждою воззарился Васятка.

      Ксюха покачала головой и вцепилась в Васяткино плечо с такой силой, что он охнул.

      – Лазал туда? – спросила она.

      И побелевшее вытянувшееся Ксюхино лицо было страшно. Хотя Васятка не испугался. Он у нас вовсе не пугливый.

      – Я только окунулся разочек, – сказал и голову задрал. – Я не трус!

      – Дурак, – Линка отвесила подзатыльник, но по-сестрински, любя. Она-то всегда братца хотела, у матушки спрашивала, пока не поняла, что в иных семьях мужчины не родятся.

      Судьба.

      – Потом на пруд пойдем, омыть тебя надо, – сказала Ксюха, пальцы разжимая. – И чтоб больше сюда не совался. Там… очень дурное.

      И плечами повела.

      А я Ксюхе поверила. Кому, как не ей про воду знать. И раз уж такое дело, то…

      – Это Тимоха его подбил. Взял на «слабо», а этот и рад доказать…

      – Плохо, – Ксюха нахмурилась.

      Теперь она смотрела на воду, и я тоже. И чернота её уже не казалась густой, дегтярною, скорее уж наоборот. В черноте