Однажды в Лопушках. Карина Демина

отразить хоть что-то. Мы… не решились, ни я, ни Линка, а Ксюха, поведя носом, сказала:

      – Дурное место.

      Так и ушли. Васятка же… заерзал.

      – Или мне говори, или дядьке Святу. А от него, сам знаешь…

      – Предательница!

      – Вась, – я погладила мягкие вихры. – Одно дело всякая ерунда, а бочаг – это серьезно…

      – Между прочим, там некромант завелся!

      – В бочаге?

      – В старом поместье.

      – Вась…

      – Вот честное слово! Чтоб мне землю жрать, если вру! – он даже сел от возбуждения.

      – Успокойся, – я широко зевнула и тоже села. А чего валяться. Уснуть уже не усну, да и с бочагом разобраться надобно. Васятка, конечно, шебутной пацан, но нельзя сказать, чтобы вовсе безголовый. И стало быть, не по своему почину к бочагу поперся.

      – Всамделишний!

      – Хорошо, – я почесала шею, подумавши, что теперь весь день буду ходить и скребстись. Вона, руки поцарапанные, да и под ногтями грязюка.

      Красавица, нечего сказать.

      Я потянулась и сказала:

      – Отвернись.

      – Чего я там не видывал, – Васятка все-таки отвернулся и поерзал. – Так ты мамке не скажешь…

      Надо бы.

      Бочаг – это… это не то место, куда детям можно. Неправильное оно, нехорошее. Но и я когда-то к нему бегала, хотя и не рискнула окунуться. И… и надо бы выяснить, в чем дело. А потому, натянувши старые разношенные джинсы, я велела:

      – Рассказывай.

      – Про некроманта?

      – Про спор ваш.

      Васятка засопел и гордо отвернулся, всем видом показывая, что ни слова не промолвит. Тоже мне… партизан.

      – Небось, с Тимохой?

      – А ты… ну… с ним, – Васятка понурился.

      А я мысленно кивнула. Угадала. Да, в общем-то, гадать тут особо нечего. Тимоха – еще та зараза, куда большая, чем Васятка. Сынок нашего… предпринимателя, который в Лопушках лавку держит, а еще землицы прибрал, сумел как-то через Путришковский сельсовет, уж не знаю, кто там ему знакомый, но выделили прилично. Землицу эту отрабатывает, что-то там сеет, сажает, продает… с успехом, наверное, если на участке встал двухэтажный коттедж да при гараже, да… при заборе, которым Тимохин папенька отгородился ото всей деревни.

      Чужак, что с него взять.

      Ну, то есть не совсем, чтобы чужой, но и не наш, не лопуховский. Беспального привела Тимохина мамка, которая тут была своей. И наши, помнится, шептались, что это она неудачненько выбрала, что могла бы и получше кого найти. Может, и так, не знаю. Не мне судить.

      Зинка Беспальная родила четверых, хотя ж наши бабы и шептались, что многовато это, что негоже каждый год, да… не лезли. А после пятого её и похоронили.

      О том я думала, когда шла через деревню, Васятка же мрачно плелся за мною, всем видом своим демонстрируя категорическое несогласие.

      Я махнула рукой Ефиму Трофимовичу, раскланялась издали с теткой Изабеллой, что куда-то собиралась на желтом своем скутере.

      – Марусь, – Васятка подбежал и вцепился в руку. – Не надо… теперь-то все хорошо будет. Он же ж видел… я не трус.

      – Ты не трус, ты