Однажды в Лопушках. Карина Демина

из некогда розового вельвета.

      – Глазами моргает, значит, живой, – сделал парнишка свой вывод.

      – Только глазами? – вторая девица тоже была хороша, но совсем иною красотой. Высокая, статная, фигуристая, она чем-то напомнила Николаю барышень со старинных портретов.

      – Может, того… парализовало? – темноволосая глядела на него с сомнением. И вот не мог Николай отделаться от чувства, что она обдумывает не то, как ему помочь, а где прикопать его бренное тело.

      И вспомнилось, что местный лесник сказал.

      Места тут, несмотря на относительную близость к столице, дикие.

      – Жалко… – вздохнула светловолосая, проведя ладонью по косе. А коса у неё было толщиной в Николаево запястье. – Молодой какой… ему жить да жить.

      Николай хотел было сказать, что вовсе его даже не парализовало, что ноги свои он чувствует, особенно левую, которая бахнулась о что-то твердое и теперь ныла, но промолчал.

      А все почему?

      Потому что третью девицу, в отличие от первых двух, он знал. И знал неплохо, хотя… судя по тому, что эта самая особа скользнула по Николаю равнодушным взглядом, как раз она-то его и не признала.

      – Марусь? – темноволосая посторонилась.

      А Маруся Троепалова, присев рядом с Николаем, положила на его грудь обе ладони. И медицинский амулет тихо растаял, а Николая окутало облако теплой ведьмовской силы. Почему-то тотчас засвербело в носу, а еще подумалось, что она и не обязана была его узнавать.

      Да и как вообще…

      Глупое совпадение, не иначе.

      И надо бы подняться, привести себя в порядок, представиться, а заодно выяснить, что вот этим самым девицам понадобилось на подотчетном объекте, где посторонних быть не должно.

      А он лежал тихо-тихо, боясь эту силу спугнуть.

      – Жить будет, – сказала ведьма и руку подала. – Ничего страшного, несколько царапин, ушиб… ногу вот побереги. И…

      Она определенно хотела добавить еще что-то, но смолчала.

      И Николай руку принял.

      Поднялся, чувствуя себя если не круглым дураком, то всяко стремящимся к этой вот круглости.

      – Хорошо, – темноволосая произнесла это таким тоном, что у Николая по спине мурашки побежали.

      – Маруся, – сказала ведьма, разглядывая Николая с любопытством.

      И…

      Он ведь собирался познакомиться. Еще там, в Москве, когда аспирантом был. Аспирантам со студентками знакомиться никто бы не запретил. И честно собирался.

      Просто подойти.

      Поздороваться. Сказать что-нибудь такое, чтобы она улыбнулась. У неё красивая улыбка. Была. А он… он так и не решился. Все откладывал и откладывал, и говорил себе, что надо подождать, что… она бы доучилась, а он степень получил. Что перед защитой не стоит размениваться на любовь. И вообще ведьм в Москве хватает, найдется другая, а эта…

      …он уехал.

      И она тоже.

      И вот, выходит, встретились.

      – Николай… – он запнулся и добавил. – Егорович, но можно без отчества.

      Темноволосая фыркнула.

      – Лина, –