Песни ноября. Никита Егоров

вороном, ухнуть совой,

      крикнув «прости!»,

      птицебезумцем метнуться вослед

      эху под полог лесной,

      чтоб не поспел паровозный гудок

      следом за мной,

      чтоб растворилось в болотной воде,

      чтобы уснуло в корнях

      смутное чувство, что нет никого,

      кроме меня.

      Конфабуляции

      Краем глаза порою заметишь что-то,

      и сморгнёшь как с ресниц ледяной кристалл.

      То ли видит тебя тот, кем ты не стал,

      то ли соль засыхает на коже Лота,

      то ли тени деревьев, грозу вбирая,

      проникают в наполненный прошлым мозг,

      то ли краска, с годами теряя лоск,

      шелушится на ржавых воротах рая.

      То ль реальность – паршивое решето —

      пропускает оттуда неяркий свет,

      то ли это зима тебе шлёт привет,

      чтобы ты не забыл залатать пальто.

      Гербарий

      Велика ли степь,

      а над ней лететь.

      Высока ли круть,

      вспять не повернуть.

      Боль цветёт в полях,

      а в оврагах страх:

      собирай в стоги,

      да плети венки.

      Складывай в тома,

      и, когда зима,

      в обществе кота

      будут их листать.

      И свои листки

      (влажны от тоски)

      спрячут от мокриц

      между их страниц.

      Создание пыли

      Пойдём

      Моя собака ждёт,

      пока я подниму глаза от телефона

      и поиграю с ней.

      Ей тоскливо бегать по тёмному парку,

      если я не обращаю на неё внимания.

      Я жду, заключённый в прямоугольник,

      пока Бог встанет со своей кушетки,

      спустится и окликнет меня:

      «Привет,

      прости, что так долго,

      пойдём».

      На душе станет тепло,

      как тепло ребёнку,

      крепко уснувшему в тёмном зале,

      освещённом лишь телеэкраном.

      Большие и сильные руки деда

      поднимают его и несут на кровать.

      Бог скажет: «Пойдём»,

      и откроет неприметную дверцу

      («Только для персонала»).

      «Здесь начиналось время.

      Здесь оно кончится, чтобы начаться снова».

      Он расскажет, зачем над людьми

      одинаково светит

      (одинаково светит и жжёт!)

      неуёмное Солнце,

      о том,

      что у божьей коровки

      планировал сделать зелеными крылья,

      о том, что создание пыли

      в его изначальный проект не входило,

      но, впрочем, пришлось очень кстати.

      Покажет, как вправду летать,

      как заставить усилием мысли

      разойтись облака.

      «Послушай», – скажет, —

      «не думал же ты, что всё, что ты видел,

      это всё, что здесь было?»

      Он будет хвастаться, будет шутить,

      как отец, пропускающий часто свидания с сыном,

      чувствующий из-за этого себя виноватым.

      Потом