И имя ему Денница. Натали Альбертовна Якобсон

– то есть незнакомец в песках. – Он сказал, что оно значит вестник, посланник с вестью…

      – Для нашего рода да, – золотая голова снисходительно кивнула в знак согласия. – Но для вас это слово значит другое… – мгновенный бросок руки, как змеи, которая перехватила его горло, сдавила. Губы Алаис, дышащие огнем, наклонились к его уху, чтобы прошипеть всего одно слово. – Зло!

      Абсолютное зло! Он это скорее ощутил, чем воспринял слухом. Ушную раковину обожгло. Каким жаром обдает ее дыхание! Она могла бы спалить целый город, если б всего лишь дохнула. Но пока что она держала себя в рамках холодного царственного поведения. Как долго продлится это пока?

      Он взволнованно потирал шею после того, как она его все-таки отпустила. Мерира и до этого подозревал, что существо, называемое ангел, несет в себе неописуемое зло. Стоило только посмотреть на Алаис, чтобы это зло ощутить. От ее красоты исходило нечто злобное, давящее, всесокрушающее… Те, кто на нее смотрели, чувствовали себя раздавленными насекомыми у ее ног. Возможно, так оно и должно быть, если существо перед тобой из ангельского рода. Но кто же все-таки такие эти ангелы? Если они выше и богов, и людей, и земных правителей, то откуда же все-таки они взялись?

      Все вопросы ни к чему не вели, а красивые уста Алаис холодно усмехались. Когда она улыбалась, то казалось, что по ее губам пробегает не улыбка, а змея. И в то же время что-то в ней невыразимо притягивало.

      – Тогда, что значит твое имя? То имя, которое ты носишь сейчас? – не сдавался он, пробуя выпытать у нее хоть что-то. Есть же что-то такое, что имеет власть и над ней. Во всяком случае, всегда есть надежда отыскать хоть одно слабое место.

      – А вот это вас уже не касается.

      Мерира смотрел, как она неуловимо кружит по зале, движения были нарочито медленными и в то же время казались стремительными. Трепещущие за спиной крылья напоминали о буре в песках. Алаис держалась самоуверенней любых царей. Она тоже заглядывала в неподвижные лица статуй, но ощущала только торжество. Никаких угрызений совести. А ведь это она их всех отсюда прогнала.

      – Ты, наверное, хочешь, чтобы из-за тебя разразилась война.

      – Война? – Алаис жестоко усмехнулась. – Война для меня это значит непререкаемая победа. Рука, поднявшаяся на меня, тотчас отсохнет, меч, устремленный в меня, мгновенно обернется против своего владельца. Я знаю, кто мой отец, и это не один из мертвенных египетских богов, а вы знаете его имя.

      Она склонилась и прошептала ему на ухо. И это были слова ангела.

      Кажется, то же самое говорил ему и крылатый мужчина в песках, но то, как она это произносила, звучала страшно, почти по-змеиному. Точнее, она бы напугала и змею своим шипением. Какой резкий контраст с такой красотой. От такого сочетания почему-то становилось еще страшнее.

      Алаис знала себе цену, и осознавала до конца собственную силу. Она сокрушит весь мир, просто наступит на него своей пятой, и он треснет под тяжестью ее гнета.

      – Может, он того стоит, – лукаво заявляли ее глаза. – С